— Разумеется, — терпеливо проговорил Стойчев. — Если вы скажете, что именно интересует вас в истории монастырей и маршрутов пилигримов и в истории пятнадцатого века вообще. Для болгарской истории это замечательный век. Вы знаете, что с 1393 года большая часть страны подпала под турецкое иго, хотя несколько областей оставались свободными еще в пятнадцатом веке. В это время духовная культура народа сохранялась, главным образом, в монастырях. Я рад, что вы интересуетесь монастырями, потому что у нас в Болгарии они — один из самых щедрых источников.
Он замолчал и развернул руки вверх ладонями, словно ожидал нашего ответа, желая убедиться, насколько знаком нам предмет.
— Да, — протянул я.
Ничего не поделаешь, приходилось говорить при Ранове. Если попросить его удалиться, он только преисполнится подозрительности. Оставалось только попытаться формулировать вопросы в самой научной и безличной форме.
— Мы полагаем, что между православной общиной Стамбула и болгарскими монастырями в пятнадцатом веке установилась любопытная связь.
— И разумеется, вы правы, — подхватил Стойчев, — тем более что Мехмед Завоеватель поместил болгарскую церковь в юрисдикцию патриарха Константинопольского. Прежде наша церковь, конечно, была независимой, и у нас был собственный патриарх в Велико Тырново.
Я ощутил прилив благодарности к этому старику с его удивительной эрудицией и удивительными ушами. На мою расплывчатую реплику он отозвался с обстоятельной вежливостью.
— Именно так, — радостно подхватил я, — и нас особенно интересует… мы обнаружили письмо… — я старался даже не глядеть на Ранова, — обнаружили письмо, в котором упоминается Болгария — группа монахов отправлялась из Константинополя в один из болгарских монастырей. Для нашей статьи желательно проследить их маршрут по Болгарии. Возможно, они шли на поклонение… мы точно не знаем.
— Понимаю, — проговорил Стойчев, его глаза горели ярче прежнего. — А письмо датировано? Вы не могли бы подробнее изложить содержание, и что вам известно об авторе, и где оно обнаружено? И кому адресовано, и так далее, если это известно.
— Безусловно, — согласился я. — Правда, у нас с собой только копия. Оригинал написан на славянском, и перевод сделал для нас один монах из Стамбула. Само письмо хранится в государственном архиве Мехмеда Второго. Может быть, вам лучше прочесть самому?
Открыв портфель, я достал копию и протянул профессору, в надежде, что Ранов не попросит затем передать бумагу ему.
Стойчев взял письмо и мгновенно пробежал взглядом первые строки.
— Интересно, — произнес он и, к моему разочарованию, опустил письмо на стол.