Деревянные и каменные кресты на могилах были покрыты треугольными крышами, а у основания часто стояла лампадка.
— Брат Иван говорит, что церемония начнется только в одиннадцать тридцать, — перевел нам Ранов, пока мы осматривали могилы. — Пока они украшают церковь. Он хочет сначала отвести нас к бабе Янке, а потом мы вернемся и все осмотрим.
Он пристально всматривался в наши лица, словно пытался угадать, что заинтересует нас больше.
— А там что делают? — Я указал на людей, работавших в поле за церковью. Одни складывали в кучу дрова: хворост и целые поленья; другие укладывали вокруг кирпичи и булыжники. Они уже возвели высокую пирамиду.
— Брат Иван говорит, это костер. Я не знал, но, видимо, мы увидим хождение по огню.
— Огнеходцы? — воскликнула Элен.
— Да, — равнодушно отозвался Ранов. — Вам знаком этот обычай? В современной Болгарии он стал редкостью, тем более в этой части страны. Я слышал, что огнеходцы остались только в Причерноморье. Впрочем, до этой бедной и суеверной округи партия еще не добралась. Не сомневаюсь, что со временем о таких вещах полностью забудут.
— Я слышала о таких вещах, — серьезно обратилась ко мне Элен. — Языческий обряд, на Балканах проникший в христианство. Речь идет не о хождении, а скорее о танце. Как я рада, что представился случай увидеть своими глазами!
Ранов передернул плечами и оттеснил нас к церкви, но я еще успел увидеть, как один из работавших мужчин нагнулся и поджег костер. Хворост занялся быстро и полыхнул вверх, а потом пламя перекинулось на более крупные поленья и загудело. Дрова были сухие, как трут [45], и огонь скоро дотянулся до вершины пирамиды. Теперь горели уже все поленья. Даже Ранов замер. Крестьяне отступили на несколько шагов, потом отошли подальше и остановились, вытирая руки о штаны. Огонь уже поднимался почти до крыши церкви. Впрочем, костер зажгли достаточно далеко и пожара можно было не опасаться. Мы глядели, как пламя пожирает свою богатую добычу, пока Ранов не повернулся к нам.
— Через несколько часов прогорит, — сказал он. — На таком огне даже самые суеверные не решатся танцевать.
У входа в церковь нас встретил молодой священник. Приветливо улыбаясь, он пожал нам руки, а с братом Иваном обменялся сердечным поклоном.
— Он рад чести приветствовать вас здесь в день их святого, — суховато перевел Ранов.
— Скажите ему, что для нас честь — присутствовать на их празднике. — И не спросите ли, кем был святой Петко?
Священник объяснил, что святой был местным жителем, замученным турками за отказ перейти в их веру. Петко служил священником в первой церкви, стоявшей на этом же месте. Турки сожгли ее, но даже после гибели храма он отказался перейти в магометанство. Нынешняя церковь выстроена позже, а его мощи хранятся в старом склепе. Сегодня сюда приедет много народу, чтобы преклонить колени перед святой иконой с его изображением и двумя другими, великой силы. Их обнесут в торжественном шествии вокруг церкви и через огонь костра. Вот сам святой Петко, нарисован на передней стене церкви, — священник указал на выцветшую фреску, бородатое лицо на которой немного напоминало его самого. Нам стоит вернуться и посмотреть на шествие, когда все будет готово. Мы можем увидеть всю церемонию и принять благословение святого Петко. Мы не первые паломники из других стран, которые приходили почтить его и избавлялись здесь от немощи или боли. Священник ласково улыбнулся нам.