Больше всего Степан боялся, что все происходящее на самом деле только снится ему или мерещится. А что? Вполне реальная вещь — вкололи какой-то наркотик, вот и начались глюки. Лес, горы, американцы — все это только галлюцинация. А в действительности Гончар сейчас, например, валяется где-нибудь в реанимации. Или в обычной палате, но в коматозном состоянии.
"Нет, есть штуки и похуже комы", — решил Степан, прислушиваясь к голосам попутчиков.
Хуже всего, если окажутся правы все эти маги, колдуны и бабы Фроси с третьим глазом. Хуже всего, если там, на Пулковском шоссе, Степан угодил в какую-нибудь черную дыру между параллельными мирами.
Почему это хуже всего? Во-первых, потому, что совершенно непонятно, как можно вернуться обратно в свой мир. Во-вторых, потому, что Степан Гончар твердо убежден, что никаких параллельных миров не существует, а магия, астрал и третий глаз — это всего лишь варианты лохотрона. К лохотронщикам любой специализации Степан относился крайне негативно. Они делали деньги на человеческой глупости и жадности. А он вовсе не считал, что зарабатывать на жизнь можно любым способом. Очень даже не любым.
"Если это галлюцинация, то я не смогу заснуть, — подумал Степан. — А если засну, то обязательно проснусь, и тогда все встанет на свои места".
Он заснул. А когда проснулся, увидел перед собой все того же благообразного джентльмена с бакенбардами. Девчонка спала, пристроив голову у него на коленях. Рядом со Степаном дремал Дуглас, а Гарри, по всей видимости, сменил его на месте кучера.
Взгляд Степана скользнул по стенкам, обитым полосатой тканью. На дверцах, под окошками, в два ряда висели патронташи — сверху с большими гильзами, снизу поменьше. В каждом углу фургона виднелись приклады ружей, установленных стволом вниз, и еще два длинных ружья были закреплены под потолком.
За мутным окошком разворачивалась снежная долина с редкими голыми деревьями, а вдалеке чернел густой лес.
— Где мы сейчас? — спросил Степан.
— Это долина Черной реки.
— Прекрасно. Я знаю десять тысяч Черных рек, — буркнул Гончар.
— У тебя странная речь, — сказал джентльмен с бакенбардами. — Очень европейская. Мы едем всю ночь и до сих пор не удосужились представиться. Будем знакомы. Я — доктор Фарбер, профессор геологии. Моя дочь Мелисса. Мы из Филадельфии. Наши проводники, мистер Дуглас Бакстер и мистер Гарри Хук. Они, насколько мне известно, жители Вайоминга.
Степан Гончар долго обдумывал, как представиться, потому что не хотел называть свое настоящее имя. Американцы не любят напрягаться, запоминая незнакомые слова. А если перевести "гончар", то получится Поттер. Отпадает. И тут он вспомнил, что когда-то в доках Фамагусты русские звали его Степой Питерским, а для местных он был просто Питерс.