— Польди, Польди, — с упреком произнесла Оливия Фарбер. — По твоей логике получается, что если дети не будут учиться в Филадельфии, они обязательно станут грабителями.
— Одно другому не мешает, — сказал Степан, и все рассмеялись.
Фредерик Штерн вдруг приподнялся, вглядываясь в темноту, а потом сказал, сев на свое место:
— Питерс, вы, как всегда, оказались правы. Признаю свой промах. У озера кто-то есть.
Все одновременно повернулись в сторону склона. Далеко внизу мерцала едва заметная золотая точка.
— Это костер? — спросила Милли, и никто не ответил ей.
Степан дожевал свою порцию вяленого мяса, запил водой из фляги и поднялся на ноги.
— Советую вам лечь парами и укрыться двумя одеялами. К утру будет довольно холодно и сыро.
— Мы так всегда и делаем, — весело сказала Милли. — Я всегда спала между мамой и Роситой. Правда, им не нравится, что я все время верчусь.
— Скорей бы выдать тебя замуж, — вздохнула Оливия Фарбер. — Пускай супруг испытает на себе силу твоих острых коленей, чертенок.
— Куда вы, Питерс? — спросил профессор.
— Попытаюсь уложить спать своего друга-строителя, пока он не свалился в воду.
Конечно, Гончар не собирался ложиться спать, да еще в обнимку с Харви Дрейком. Он мог не смыкать глаз по двое суток. И похоже, что как раз такие сутки и наступили.
Да и как заснешь, когда в долине у озера был виден огонек? Кто-то жег костер на месте их старой стоянки. Кто-то, наверно, похоронил там шерифа Юдла и его незадачливых спутников и теперь сидит среди могил и пьет поминальную чарку. И все поглядывает на темные силуэты гор, пытаясь отыскать там хотя бы малейший отблеск огня.
Неужели они не поддались на уловку Бена Смоки и не пустились в погоню за ним? Скорее всего, банда просто разделилась. Одни погнались за Беном, а другие остались хоронить своих покойников.
"Как жаль, что мы забрались так далеко, — думал Степан, глядя на мерцающую точку в темноте. — Сейчас было бы несложно подобраться к ним. Зарезать часовых, если они есть. Скрутить спящих. Забрать лошадей и уйти на север, в Дакоту".
Он бы именно так и поступил, если б не женщины, спящие за его спиной в лесу на краю обрыва.
Впрочем, если б не эти женщины, Степан Гончар и не оказался бы здесь. Он бросил дом, бросил все дела только ради того, чтобы отвести беду от девчонки, которая когда-то подарила ему серебряный доллар. Тогда она была просто милым ребенком, а теперь превратилась в очаровательную барышню. Ее очарованию не могут помешать ни мешковатый комбинезон, ни обветренная кожа. Гончар понимал, что влюбился в профессорскую дочку. И ему было приятно то волнение, с каким Милли спросила о детях. Она неравнодушна к нему, это точно.