Как объяснить этот бред сумасшедшего, с точки зрения диалектического материализма? Да очень просто.
По Фрейду, у этих дегенератиков ротовой эротизм, феллацио и куннилингус, а попроще, по-русски, это х-сосы и п-лизы. И если ты уткнёшься во все это носом, то, конечно, получается то, что пишет Терц.
Вперемежку с этим бредом, диссидент-импотент Синявский-Терц всячески расхваливает педрика Бориса Пастернака. Как обычно, кукушка хвалит петуха…
А в общем, если бы советские судьи, судившие Синявского и Даниэля, почитали бы эту статью Марголина в «Новом Русском Слове», то они могли бы влепить обоим диссидентам куда больше, чем они получили.
Да и в США, по букве закона, ведьмачья любовь, феллацио и куннилингус, официально называется «преступлением против природы» и за это полагается несколько лет тюрьмы. Вся загвоздка только в том, что тюрем не хватит.
Недавно в американских газетах писали, как одна жена поругалась со своим мужем и, чтобы насолить ему, донесла куда надо, что он совокупляется с ней не туда, куда надо. Она думала просто осрамить мужа.
Но, по букве закона, мужу влепили несколько лет тюрьмы. А жена, оставшись без мужа и, главное, без денег, рвёт на себе волосы.
Одновременно в американских школах, детей учат, что все виды секса, включая и ведьмачью любовь 69, это совершенно нормальное явление. И говорят, что французскую любовь пора переименовать в американскую любовь.
Но, как учил наш знаменитый литератор Козьма Прутков, не будем расплываться мыслью по дереву. Вернёмся к нашим диссидентам.
Посмотрим на рассказ Абрама Терца-Синявского под названием «Пхенц». Пхенц это какой-то межзвёздный скиталец, марсианин, венерик или лунатик, в общем, какой-то безродный космополит, который почему-то очутился в советской Москве.
Пхенц замаскировался под человека, но внутри он что-то совсем другое. А что, этого автор не говорит.
Пхенц не живёт, а мучается. Всё ему не нравится. Всё ему не так. Наконец, одна сердобольная Маруся сжалилась над бедным марсианином и положила его к себе в постель.
Глупая Маруся предлагает ему самое сладкое в мире. Но всё сладкое для Пхенца – горькое. И Пхенц ковыляет дальше, ворчит, жалуется, скулит. В общем, типичный диссидент.
Почитав это, все кинсианцы завопят: «Символика! Гениально!» Да, это та символика, тайнопись, по которой нечистая сила узнаёт друг дружку. Теперь эту символику маскируют под модернизм. Формула этого модернизма такова: сделано дегенератами о дегенератах и для дегенератов.
Следует напомнить, что этих символистов развелось очень много в России перед революцией. И они каркали, как чёрные вороны в ожидании трупов.