Бегло пробежав глазами первые три месяца года, обратив внимание, что Этель наспех вносила также стоимость такси и чаевые, записи об обедах, ланчах и собраниях, а также заметки типа: «Неплохое интервью, но с ним надо быть пунктуальной... Карлос — новый метрдотель в Ла Син... Не пользоваться „Валет“ — лимузином — машина воняет, как завод в Эйрвике...»
Записи сделаны отрывочно и беспорядочно, а цифры зачастую были перечеркнуты и исправлены. Помимо всего прочего, у Этель явно прослеживалась мания рисовать квадратики, треугольнички, сердечки и спиральки, ими были исчирканы все страницы блокнота.
Ежедневник случайно раскрылся на 22 декабря, дне, когда Нив и Майлс устраивали прием по случаю Рождества. Для Этель это событие, несомненно, имело значение. Имя Нив и ее адрес были выделены печатными буквами и подчеркнуты. Колечки и закорючки сопровождали комментарии Этель: «Отец Нив, неженатый и привлекательный». В стороне она неумело попыталась скопировать один из набросков Ренаты из книги рецептов.
«Майлса бы удар хватил, увидев это, — произнесла Нив. — Я, помню, тогда вынуждена была ей сказать, что он еще не совсем здоров, чтобы планировать какие-то встречи, потому что та уж собралась пригласить его на какой-то официальный обед в честь Нового Года. Я подумала, что он был бы в шоке».
Нив снова вернулась к последней неделе марта переписала к себе в книжечку имена, упоминаемые Этель. "В конце концов, нам хоть есть с чего начинать, " — сказала она. Два имени бросились ей в глаза. Тони Менделл, редактор «Контемпорари Вумен». Конечно, коктейль-парти — не самое удачное место, чтобы просить человека порыться в памяти и вспомнить, что еще могла сказать Этель о своем возможном местопребывании, но что поделаешь. Джек Кэмпбелл. Совершенно ясно, что контракт на книгу стал самым главным событием для Этель. Может быть, она говорила о своих планах гораздо больше, чем он смог сразу вспомнить.
Нив спрятала свою записную книжку и застегнула портфель. "Я лучше пойду, " — сказала она. Она обмотала горло красно-синим шарфом, и копна ее черных волос откинулась назад, за высокий воротник пальто.
«Ты потрясающе выглядишь, — заметила Це-Це. — Я слышала в лифте, как один с одиннадцатого этажа спрашивал о тебе».
Нив натянула перчатки. «Я надеюсь, не менее, чем Прекрасный Принц».
Це-Це хихикнула. «Да, где-то между сорока и смертью — старая вешалка. Изрядно потертый».
«Спасибо, можешь оставить его себе. Ладно, если Этель вдруг заявится, или ее дорогой племянничек вернется пораньше, ты знаешь, что рассказать. Сделай что-нибудь в кухонных шкафах, перемой стаканы или протри полки. В общем, сделай вид, что очень занята, а сама понаблюдай». Взгляд Нив упал на стопку почты. «Просмотри это, может, Этель получила какое-то письмо, которое изменило ее планы. О Боже, я чувствую себя, как тот Любопытный Том, но мы должны что-то предпринять. Ведь нам обоим кажется все это странным, мы не можем просто так все оставить».