— Да ложись же, дуреха, — сказал он, силой укладывая ее на подушку. Он оторвал кусок бумаги и торопливо набросал записку. Потом он тщательно свернул ее, чтобы не смазать уголь.
Он окинул взглядом комнату, ища, чем бы ее привязать. Нужно что-то очевидное. Безошибочно человеческое. Цивилизованное.
Снятый парик висел там, где он его оставил, — на столбике кровати. Он схватил его и стал шарить в сундуке в поисках атласных лент, которыми раньше подвязывал косичку, когда заботился о своей внешности. Найдя их, он приблизился к Немо. Волк взглянул на него, подняв голову. Бледные глаза его были спокойными и выражали полное доверие хозяину.
С.Т. привязал парик на голову Немо, аккуратно пригладил шерсть и засунул записку под парик. Он подергал его, проверяя, не сползет ли он вперед на глаза или назад, перетягивая ему горло. Немо послушно дал себя украсить таким образом. С.Т. отступил назад, и от всей нелепости картины, которую являл собою серьезный волк, он почувствовал тупую боль страха и вины.
Зачем делать это?
Он пошлет Немо в деревню, и там его обязательно пристрелят. Когда из тьмы ночи вынырнет волк, никто не будет задаваться вопросом, почему у него на голове парик.
Дьявол.
Она не стоит этого. Что он о ней знал? Капризная, беспомощная, романтическая девица. Он достаточно потерял из-за таких, как она. Он потерял Харона, наполовину утратил слух и полностью — самоуважение.
Он взглянул на нее, этот сжавшийся комочек страдания. Он хотел, чтобы она выжила. Он хотел спать с ней, потому что она была прекрасна, а он прожил без женщин целых три года, черт возьми, вот и все. Разве могло это перевесить жизнь Немо?
Она что-то тихо шептала. Он закрыл глаза и отвернулся, но стал только лучше слышать здоровым ухом ее слабый голос.
— …думаю, я… не смогу встать, — говорила она. — Вы должны уйти, монсеньор. Две недели. Двенадцать дней. Купайтесь в холодном ручье, чтобы укрепить силы. Не возвращайтесь раньше, чем через двенадцать дней. Не дайте… другим прийти раньше. Я прошу прощения… Я не должна была приходить… Но, пожалуйста, монсеньор, уходите. Не надо так рисковать.
Он опустил руку на голову Немо, на этот дурацкий парик, и провел рукой по шее волка, приглаживая мягкую шерсть на загривке.
Она не просила.
Будь проклята ее гордость, она ведь не просит о помощи.
Он резко опустился на колени, притянув к себе Немо. Он с силой обнял его, уткнувшись лицом в его плечо, чувствуя исходивший от него слабый запах дикого зверя и дикой природы. Горячий язык лизнул его в ухо, холодный нос с удивлением обнюхивал шею. Хотелось запомнить все это — надежно спрятать память о звере в глубине сердца. Затем он вскочил и схватил пустую бутылку от вина.