Ли пробиралась скрытыми путями к месту, которое было когда-то ее домом, по проселочной дороге, прорезавшей стену и проходившей вдоль утесов с северной стороны. Гнедой шел сильным размашистым галопом, он поднял голову и нервно выдыхал воздух, когда они приблизились к пролому в стене, которая здесь плавно спускалась с холма. В холодном воздухе от коня шел легкий пар. Рукоятка шпаги под неудобным углом упиралась ей в бедро, совсем не приспособленная к дамскому боковому седлу.
Натянув поводья, она остановила коня, повернулась к ветру лицом и запрокинула голову. Набрав воздухом полные легкие, она завыла. Конечно, это было жалкое подражание тому глубокому сильному вою, который раньше донесся до нее с болот, но она напрягла до предела свое горло, не обращая внимания на беспокойное движение лошади под ней.
Еще до того, как у неё кончилось дыхание, Немо ответил. Его вой гармонично слился с ее зовом, он оказался гораздо ближе, чем она ждала. Гнедой в волнении поднялся на дыбы.
Ли, схватившись за его гриву, умолкла. Она сошла с коня, причем шпага била ее по икрам, и придерживала испуганного гнедого, когда серая тень кинулась к ней из-за деревьев. Немо прыгал через замерзшие лужи, пасть его была открыта, и из ее глубины шли радостные взволнованные подвывания.
Ли подняла голову и снова завыла, и волк остановился в ярде от нее и, подняв голову, радостно вторил ей. Его рулады заглушили ее голос — от них начинало ломить уши. Они пугали гнедого, и Ли еле могла с ним справиться.
Немо прекратил вой и прыгнул поближе, приветствуя ее. Его зубы больно стукнули о ее подбородок. Ли закачалась и, только уцепившись за поводья, удержалась на ногах. Тогда Немо положил свои огромные лапы ей на плечи и принялся ее лизать — да так старательно, что у нее стало саднить кожу. Она оттолкнула его — и волк улегся к ее ногам и стал ластиться. Пока Немо ласкался, конь успокоился, и только слепка перебирал ногами, с сомнением кося глазом на волка. Ли погладила шею гнедого.
— Умница, храбрый мой, — бормотала она, зная, что ей повезло: испугавшийся конь мог ускакать очень далеко. — Храбрый, умный, хороший.
Одно ухо гнедого вздрогнуло, насторожилось и повернулось в сторону волка. Немо выжидающе перекатился на спину, Ли нагнулась, продолжая крепко сжимать поводья, и стала почесывать волку брюхо, пока он не начал потягиваться и поеживаться, стараясь лизнуть ей руку, виляя по-собачьи хвостом.
Ее подбородок болел и саднил в том месте, где по нему скользнули зубы волка. Она провела рукой и увидела на ладони кровь. Немо почувствовал себя виноватым, когда она неодобрительно покачала головой. Он вскочил на ноги и прижался к ней с такой дружелюбной силой, что едва не сбил ее с ног. Ее спасло только то, что кончик шпаги уперся в землю и эта крохотная задержка позволила ей удержаться на ногах. Немо хотелось играть: он подобрал лапы, прижал уши. У него стало такое комическое выражение морды, что диковатость, сверкавшая в его прозрачных желтых глазах, казалась ей не страшной. Он свесил язык и быстро дышал, приглашая ее к игре. Ли не раз видела, как Сеньор играл с Немо: бегал, сражался, отнимая у Немо палку и возвращался после игры с волком, часто с кровавыми царапинами. Да, Сеньор играл, но никогда не бросал игру, не победив; он отказывался уступить свое верховенство даже в шутку. Но у Ли не было времени на развлечения. У нее была цель.