— Я приехал сам по себе, — произнес он.
— Неужели? — голос Льютона был подчеркнуто безразличен.
— До меня дошел слух, — продолжал С.Т. на удачу (Льютон был здесь так неуместен, что С.Т. хотел знать причину приезда). — Мне хотелось бы поучаствовать в вашем деле.
Бледно-голубые глаза Льютона, не мигая уставились на С.Т. Затем он поднял свою белую руку и задумчиво приложил палец к губам. Темный рубин светился на указательном пальце.
— Вам может понадобиться защитить спину, — проговорил С.Т., кивая на драгоценность. — В этих местах на дорогах грабят.
Это встряхнуло Льютона. Он привстал.
— Черт побери, неужели?
— Да, да. А вы со всеми вашими камешками…
Льютон выругался.
— Грабители. Только этого не хватало.
С.Т. криво усмехнулся.
— Моя рука — ваша, — произнес он, — я неплохо фехтую.
— Знаю. Видел, как вы дрались с беднягой Бэйли в Блэк-хасе.
Собеседник глубоко вздохнул. Он продолжал медленно вертеть в руках стакан.
— Так, значит… Дэшвуд с вами разговаривал, не правда ли?
— Слухи, — сказал С.Т., — только слухи. И я подумал… — он помолчал и осторожно продолжал, — что стоит потратить немного времени.
Взгляд, который бросил на него Льютон, говорил о многом.
С.Т. понял, что подобрался к какому-то очень важному секрету. Дэшвуд и Льютон, и Литтлтон, Бьют и Дорсет и другие такие же… на протяжении трех поколений они наслаждались всеми пороками на грани дозволенного. Сам С.Т. тоже был не вполне чист, его это пламя тоже слегка обожгло. В ранние бесшабашные дни своей юности он как-то попал на черную мессу Дэшвуда в меловой пещере Западного Уайкомба. Ему было двадцать лет от роду, законов никаких он не признавал и, страстно желая доказать, на что способен, готов был сойтись с нечестивыми дэшвудскими «монахинями» и с восторгом наслаждался непристойностью обрядов.
Очень юный и очень впечатлительный.
Интересно, помнил ли все это Льютон.
И еще очень интересно, что за дело у Льютона теперь здесь. Что может привлечь и развлечь человека после стольких лет разврата?
— Выйдем, — предложил Льютон, — пройдемся по воздуху.
С.Т. встал, натянул перчатки, глядя, как Льютон надевает на себя верхнее платье. Это обстоятельство, что человек, так привыкший к удобствам, как Льютон, путешествует без камердинера и своего кучера, было чрезвычайно любопытно.
Выйдя из таверны, Льютон стал осторожно переступать по двору, его высокие каблуки скользили по булыжникам.
— Расскажите, — он невозмутимо продолжил разговор, — где вы были все эти годы?
— Путешествовал, — на это ответить было легче всего.
С.Т. немедленно повернул прочь от конюшни и Мистраля. — Пойдемте в эту сторону. Здесь лучше дороги. Лыотон следовал за ним охотно.