— Я догадываюсь, кто вы, сэр. Обыкновенный проходимец нарушитель закона!
— А я знаю, кто вы, — сказал С.Т. — Мне догадываться не надо.
Мак-Уордер отвернулся, посмотрел на толпу, смешавшуюся с пожарной бригадой. От жары лоб его блестел. Челюсть подергивалась.
— Убирайтесь отсюда, — с яростью сказал он, — убирайтесь с глаз долой. Оставьте мой округ, — он резко повернулся уходить, потом оглянулся. — Возьмите свою шляпу и маску. До рассвета вы в безопасности, до того момента, когда я верхом начну погоню за вами по обвинению в воровстве и убийстве.
Свет от фонаря дико прыгал по склону, когда, размахивая руками, спускался с холма.
С.Т. прислонился головой к дереву и закрыл глаза. Звуки пожара шипели и трещали в его здоровом ухе, черный дым стоял в носу и во рту. У него все болело, глаза опухли и, казалось, были как будто засыпаны песком.
— Я перевяжу тебе руку, — проговорила Ли. Он открыл глаза, увидел, как она протянула руку куда-то в танцующие тени у них в ногах, выбирая размокшие полоски коры из ведра. Когда она выпрямилась, он поймал ее за руки. По-настоящему разглядеть ее лицо он не мог. Огни пожара были у нее за спиной, и она выглядела черным силуэтом на фоне зарева, которое превращало ее волосы в нимб и мягко играло на округлости щек. Он притянул ее к себе, намереваясь только задержать, хоть немного прощание, только вообразить на мгновение, что он может так ее держать всегда. Его лицо впечаталось в изгиб ее плеча, и запах дыма, боль, само ее существо перелилось в него, заполнив все его чувства.
— Я не хочу покидать тебя, — жестко произнес он и рассмеялся с мучительной болью. — О, Боже… Это одна из тех, да? Одна из тех фраз, которые я говорю всегда: «Я не хочу покидать тебя, я люблю тебя; я вернусь…», — Он крепче прижал ее к себе, — Боже, Боже, Ли… Что я наделал?
Она повернула голову, прижавшись щекой к его щеке. Прохлада ее кожи успокаивала его обожженное лицо. Больше ему нечего было сказать. «Я люблю тебя. Ты нужна мне. Я тебя никогда не забуду». Каждое из этих слов, каждое обещание и клятва, всплывавшие в его мозгу, подступившие к губам казались никчемными, пустыми, дешевыми, потому что он их говорил раньше. Говорил ли он их всерьез? Эти обещания вернуться? Было ли хотя бы один раз в жизни ему труднее уйти, чем остаться?
Он прижимал ее к себе и просчитывал возможности, пытаясь найти хоть какой-то выход, хоть какой-то шанс, чтобы арест не привел его прямо на виселицу. Он может избежать обвинения в убийстве, будет достаточно свидетельств, чтобы запутать это дело… но все остальное его прошлое держало его в капкане. Если однажды его поймают, ему придет конец. У него хватало преступлений, ждавших расплаты…