Иногда от тряски на ухабах он всей тяжестью приваливался к ней, а голова его падала ей на плечо. Иногда она не отстраняла его, и так и ехали дальше, вглядываясь в мелкую сетку дождя, слушая, как скрипит экипаж, как ровно шлепают по лужам копыта, чувствуя его теплое дыхание на своей шее.
Она невольно начинала воображать, придумывая, будто они едут в какое-то место, у которого даже нет названия, к дому, которого она никогда не видела, где их ждет ее семья… Канун Нового года, и все собрались, а на столе горячий эль, и сладкие пирожки с изюмом, и пудинг, и колокола звонят ровно в полночь. Папа все повторяет наиболее важные фрагменты новогодней проповеди, чтобы не забыть, а когда сбивается, мама подсказывает ему нужные слова, — а с первых ударов часов она успокоит расшумевшихся детей, отвлекая их от игр, чтобы приветствовать первого гостя, который переступит порог их дома в Новом году. А как прекрасно, если им окажется Сеньор, ведь он несомненно принесет им счастье: красивый, неженатый мужчина, с золотыми волосами и глазами, высокого роста, — более удачного начала года нельзя и желать. И конечно, природа не могла быть так жестока, чтобы наградить его плоскостопием. По примете этот недостаток принес бы несчастье на весь год. Ли поймала себя на том, что все время бросает взгляд на его ноги в поношенных ботфортах.
Реальность воскресла. Нахмурившись, она смотрела вперед, по-прежнему ошеломленная своим горем, хотя прошло уже столько месяцев: по-прежнему отказываясь верить, что все это в самом деле случилось. Ей хотелось поднять голову к свинцовым облакам, и кричать, кричать, что этого не было, не могло быть, что они этого не допустят. Что столько жизни и любви не могло просто… исчезнуть, превратясь в ничто, словно их и не было никогда. Что они должны быть живы и здоровы и счастливы, и где-то ждут ее.
Сеньор повернул голову, уткнувшись в ее плечо.
— Qu'est-ce que c'est? [47] — сонно пробормотал он. Она оттолкнула его, часто моргая.
— Отодвиньтесь от меня.
Он поднял голову и, прищурившись, посмотрел в окно, продолжая лежать.
— Мы уже проехали Ла Лож?
— Нет. — Слезы стояли в ее глазах. Она не могла смотреть на него.
Он опять прилег, как прежде, прижимаясь к ней щекой.
— Я лучше останусь здесь, — пробормотал он.
— Отодвиньтесь, — накинулась на него она, тщетно пытаясь его оттолкнуть. — Отодвиньтесь, отодвиньтесь! Не прикасайтесь ко мне!
Он с трудом сел. Его сонный, ничего не понимающий вид еще больше рассердил ее. Она отвернулась, глядя на придорожную канаву, в которой стояли лужи.