— Не оставляй меня! — немедленно воскликнула она.
Он опустил свою темную голову и сказал:
— Не оставлю, ваше величество.
Она снова осмотрелась. Как странно: никогда еще за всю свою жизнь она не была одна. Никогда она еще не была без прислуги, никогда наедине с мужчиной, который даже не был пажем ее мужа. Солнце неожиданно показалось ей огромным, сияющим, а долина — бескрайней.
— Защити меня Господи! — прошептала она.
Как прекрасно было это одиночество. Как покойно на душе. Только ветер и птицы негромко перекликаются друг с другом где-то вдали, там, где серебристое небо касается земли.
— Может статься, они образумятся и вернутся к нам, — снова прервал молчание он.
Она поняла, что он пытается приободрить ее. Тогда она повернулась к нему и сказала:
— Нет, они не вернутся. Они побоятся чумы и наказания.
— Тогда им придется жить в качестве беглых преступников, — ответил он.
Его простота выражения странным образом очень соответствовали этому месту. Она сказала:
— Мне трудно представить себе Аллегрето в качестве преступника и беглого.
Он не ответил на ее улыбку. В его глазах она сразу увидела все, что он думал о возможности Аллегрето выжить в этой дикой местности.
— Что может угрожать ему? — быстро спросила она.
Он помедлил.
— Болото и зыбучие пески, — наконец ответил он. — Разбойники. Плохая вода. Ночью я слышал вой волков.
— Мне не хочется оставаться здесь, — сказала она, переходя на английский, так как ей почему-то было приятнее, когда он говорил на своем родном языке. Ей казалось, что тогда между ними возникала пусть тоненькая, но надежная нить, соединявшая их между собой.
— Я не желал бы оставаться здесь сам, — согласился он, из уважения к ней тоже переходя на английский, как это делал всегда в таких случаях. — Но мы, тем не менее, останемся здесь на один день, чтобы они могли, вернувшись, найти нас.
Меланта почувствовала озноб. Поднялся холодный ветер, и она плотно закуталась в свою мантию.
— Ты слишком милосерден, — возразила она. — Предатели не заслуживают такого внимания к себе.
Рук посмотрел на то, как она пыталась согреться на ветру, затем произнес:
— Никакого внимания к себе они не получат, ваше величество. Но ведь именно ваш лю… — он почти что сказал «любовник», но сумел оборвать себя. — …ваш придворный напугал их до смерти.
Она поняла, что он говорит неправду, вернее, не полную правду. Именно она довела всеобщую панику до предела своей выходкой, но он не сказал об этом.
— Когда они останутся одни без Аллегрето, то могут образумиться.
Она снова перевела взгляд и стала смотреть вдаль. Сейчас она показалась Руку намного меньше ростом, чем раньше. Менее элегантной и менее величественной.