Протянул букет. Мы извиняемся, дорогая учительница. В цветах белел конверт.
— Ширли, — голос Джастина звучал серьезно, но в глазах прыгали смешинки, — мы хотим с тобой помириться.
— Это точно, — добавил Херб. — Я себе места не нахожу из-за того, что ты на нас сердишься.
— Я тоже, — соглашается с ним Джастин. Я сомневалась" что он говорил от души, но вот голос Херба звучал искренне, и меня это устроило.
— Ладно. — Я взяла цветы. — Но если вы еще раз…
— Нет! — воскликнул Херб. — Ни в коем разе! Никогда! — Так они, разумеется, все говорят. Только не обвиняйте меня, что я отношусь к мужчинам с предубеждением.
Просто я — реалистка.
— Если сделаете, точно заработаете по «фонарю». — Я посмотрела на Айлингтона. — И вот что я тебе скажу, раз уж мать тебя этому не научила: с льняной материи кофейное пятно не ототрешь.
— Ты уж загляни в конверт. — Джастин все старался покорить меня взглядом своих синих глаз.
Я поставила вазу на стол и вытащила конверт из ромашек.
— Надеюсь, там не порошок, от которого чихают? — спросила я Херба. В шутку, конечно, но он энергично замотал головой. Глядя на него, возникала мысль, что даже квитанцию о штрафе за превышение скорости он выписывает с извинениями. Но с другой стороны, патрульные на дорогах меняются. Должны.
Я открыла конверт, ожидая найти в нем открытку с новыми извинениями, только в стихотворной форме, но увидела сложенный листок. Достала, развернула и поняла, что это подарочный сертификат универмага «Джей-Си Пенни» на пятьдесят долларов, выписанный на мое имя.
— О нет, — вырвалось у меня и сразу захотелось плакать.
Тут я должна сказать еще про одну особенность мужчин: когда ты на них особенно сердита, они вдруг проявляют такую щедрость, что место злости сразу занимает стыд.
Начинаешь корить себя, что так плохо думала об отличных парнях. — Ребята, вот это совсем ни к чему.
— Наоборот, — отрезал Джастин. — Мы вели себя так глупо.
— Ужасно глупо, — поддакнул Херб. Теперь он кивал, не сводя с меня глаз.
— Но это слишком много!
— Согласно нашим расчетам, нет, — ответил Айлингтон. — Мы же должны возместить не только юбку, но и моральный ущерб, и боль, и страда…
— Я же не обожглась, кофе был чуть теплый…
— Возьми, Ширли, — сказал Херб решительно. Еще не стал мистером Мальборо, но дело шло к этому. — Не спорь с нами.
Они очень меня порадовали, и я никогда это не забуду.
Видите ли, потом произошло что-то ужасное. И так хорошо, что весь этот ужас можно хоть чем-то уравновесить, скажем, трогательным поступком этих двух олухов, которые компенсировали мне не только стоимость юбки, но и заплатили за доставленные неудобства и испорченное настроение. Да еще подарили цветы. И когда я вспоминаю случившееся позже, я всегда вспоминаю и этих парней. И прежде всего — собранные ими полевые цветы.