— Криспин Сент-Питерс[74], — пробормотал Каллагэн. — Вот как его звали. Великий Боже, Человек-Иисус, я действительно здесь. Я действительно в Нью-Йорке!
Словно в подтверждение его слов какая-то женщина, похоже, куда-то спешащая, прошипела ему: «Возможно, некоторые могут позволить себе стоять посреди тротуара весь день, но в основном тут ходят. Думаю, вы могли бы и подвинуться, к бордюрному камню или стене.»
Каллагэн извинился, хотя понимал, что едва ли его услышат, а уж тем более, оценят проявленную галантность, и двинулся дальше. Ощущение, что это сон, чрезвычайно живой сон, не проходило, пока он не подошел к Сорок шестой улице. А там услышал розу, и все в его жизни изменилось.
7
Поначалу он уловил едва слышный шепот, но, по мере сокращения расстояния, которое отделяло его от пустыря, начал различать голоса, поющие ангельские голоса. Никогда в жизни не слышал ничего более восхитительного, и побежал. Когда добрался до забора, уперся в него обеими руками. Заплакал, ничего не мог с собой поделать. Чувствовал, что люди смотрят на него, но его это нисколько не волновало. В эти мгновения он многое понял в Роланде и его друзьях, впервые почувствовал себя частью ка-тета. Его больше не удивляло их стремление выжить любой ценой и идти дальше! Чему тут удивляться, когда на кону стояло такое! По другую сторону забора, оклеенного постерами, находилось что-то удивительное, ни с чем не сравнимое…
Молодой мужчина с длинными черными волосами, схваченными резинкой и сдвинутой на затылок ковбойской шляпе хлопнул его по плечу. «Тут хорошо, не так ли? — спросил ковбой-хиппи. — Я не знаю, почему так, но хорошо. Я прихожу сюда раз в день. Хочешь, я тебе кое-что скажу?»
Каллагэн повернулся к молодому человеку.
— Да, пожалуйста. Я слушаю.
Молодой человек провел рукой по лбу, потом по щеке.
— У меня были угри. Жуткие угри. По всему лицу. Потом я начал приходить сюда. В конце марта или начале апреля… и все прошло, — он рассмеялся. — Дерматолог, к которому послал меня отец, говорит, что мне помог оксид цинка, но я думаю, это место. Что-то есть в этом месте. Ты слышишь?
И хотя в голове Каллагэна звучала ангельская музыка, он словно перенесся в Нотр-Дам во время службы, он покачал головой. Сработал инстинкт.
— Нет? — спросил хиппи в ковбойской шляпе. — Я тоже. Но иногда мне кажется, что слышу. Он поднял правую руку, вытянул два пальца буквой V. — Мир, брат.
— Мир, — ответил Каллагэн, тоже поднял правую руку с двумя оттопыренными пальцами.
После ухода хиппи Каллагэн провел ладонью по шершавым доскам, порванной афише фильма «Война зомби». Больше всего на свете он хотел перелезть через забор и посмотреть на розу… может, упасть перед ней на колени и молиться. Но по тротуару шли люди, он уже привлек к себе немало любопытных взглядов, в том числе и тех, кто, как и ковбой-хиппи, знали о притягательности этого места. И от него требовалось служить этой великой поющей силе за забором (Неужели речь шла о розе? Может, о чем-то большем?). То есть охранять Келвина Тауэра от тех, кто сжег его магазин.