Из резидентов «Макстона» (некоторые уже на танцплощадке, другие — вокруг на инвалидных креслах) исторгается коллективный шепот, не крик, конечно, скорее шелест осеннего ветра в голых ветвях. Симфонический Стэн хищно скалит зубы, вскидывает руки, а потом вдруг взмывает в воздух и делает полный оборот, словно танцор, вдохновленный Чиком Уэббом.
Фалды распростерты, как крылья, сверкающие ноги взлетают и приземляются и взлетают вновь. На ладонях у него уже две пластинки, одна таинственно исчезает, вторая ложится на проигрыватель, где ее ждет игла.
— А теперь, дорогие мои поклонники и поклонницы джаза, прошу любить и жаловать Сентиментального джентльмена, мистера Томми Дорси. Давайте послушаем, как Дик Хаймс, краса и гордость Буэнос-Айреса, задает музыкальный вопрос: «Как мне узнать тебя». Фрэнк Синатра еще пешком ходит под стол, братья и сестры, но жизнь все равно хороша, как выдержанное вино.
Ребекка Вайлес не может поверить тому, что видит. Этот парень вытащил на танцплощадку практически всех, даже сидящих в инвалидных креслах, они тоже танцуют, пусть и не вставая с кресел. Облаченный в экзотический наряд, Симфонический Стэн, Генри Лайден, напоминает она себе, великолепен, второго, как он, просто нет. Он.., словно пользуется машиной времени и создает вокруг себя подлинную атмосферу далекого прошлого. Он говорит и показывает старикам то, что они хотят слышать и видеть. Он вернул их к жизни, вытряхнул из них те остатки юности, о существовании которых они, возможно, и не подозревали. Что же касается Симфонического Стэна, то выглядит он как элегантный дервиш, на ум Ребекке приходят определения: обходительный, изысканный, учтивый, сексуальный, изящный, которые одновременно, возможно, применимы только к нему. А что он вытворяет с пластинками! Как ему это удается?
Она не осознает, что отбивает туфелькой ритм и раскачивается в такт музыке, пока Генри не ставит пластинку Арти Шоу «Начало начал». Тут она просто начинает танцевать. Никогда раньше актовый зал не видел столько скользящих в танце стариков. Элис Уитерс сияет в объятиях обычно мрачного Торвальда Торвальдсона. Ада Мейерхофф и «Том-Том» Ботчер кружат вокруг друг друга на инвалидных креслах, наслаждаясь божественным звучанием кларнета Арти Шоу. Ребекка растрогана до слез, улыбается, поднимает руки, кружится, и тут ее подхватывает и умело ведет в танце брат-близнец Том-Тома, восьмидесятишестилетний Херми Ботчер, бывший учитель географии и К17, ранее считавшийся сухарем. В фокстроте вытаскивает ее на середину танцплощадки.