Мягкий голос звучал совсем близко к ее уху и — странно — как будто эхом отдавался в позвоночнике. А мягкое прикосновение пальцев к руке пронзило все тело.
Крепкое мускулистое тело за ее спиной казалось надежным и располагающим. То едва заметное сначала физическое притяжение, которое началось с его прикосновения к ее руке, моментально распространилось по всему телу. Даже это мимолетное проявление симпатии оказалось удивительным, поглощающим и греховно приятным. И хотя она прекрасно знала, что нельзя стоять так близко, никак не могла заставить себя отодвинуться.
В мозгу моментально возникло подобие того сна, который она видела несколько ночей назад: она видит и обнимает Черного Шипа, отвечает на его поцелуи. Но сейчас он тут же превратился в барона. Вдыхая сладкий аромат сада и отгоняя непрошеные мечты, Эмилин положила свою руку на изогнутый ствол рядом с его рукой. Вместе они смотрели на мальчика.
— Ты уже почти спустился, — подбодрил его Николас. — Просто дотянись ногой. Не упадешь — ты же сумел забраться вверх, сможешь и спуститься.
Кристиен нервно кивнул и сполз с ветки, к которой он так крепко прицепился, вытянув ноги, чтобы опереться на что-нибудь. Резко перенеся вес тела, он внезапно оказался на нижней ветке, испуганно скрючившись и схватившись за нее.
— Великолепно! — похвалил Николас, отпустив руку Эмилин, чтобы поаплодировать героизму мальчика. — Храбрый парень. Ну, теперь спускайся еще ниже. Да, сюда. Здесь уже легче.
Эмилин слушала, как барон руководит действиями ее брата, благодарная за его терпение и выдержку. Невольно вспомнилось, как она сама с ужасом цеплялась за каменистый край ущелья, целиком полагаясь на советы Черного Шипа.
Внезапно и страх за брата, и все внимание к нему куда-то улетучились, изгнанные неожиданным и поразившим ее открытием. Эмилин повернулась и впилась взглядом в барона.
Прохладный зеленый свет заливал его голову и плечи, как будто он стоял под вращающимся куполом, составленным из отдельных кусочков тонкого зеленого стекла. Глядя на его подбородок и на густые и длинные, словно крылья черной бабочки, ресницы, Эмилин прищурилась и постаралась представить на этом лице бороду.
Кристиен уже с большей уверенностью сполз на нижнюю ветку и приближался к ним, вереща, словно белка. Но Эмилин едва слышала его: все ее внимание было сейчас сосредоточено на лице барона.
Николас со смехом взглянул на нее сверху вниз.
— Клянусь Святым Георгием, мальчишка уже вовсе не желторотый птенец. Как он лихо все это проделал! — голос барона звучал тепло, в нем слышались и юмор, и гордость. В окружающем живом свете глаза его сверкали в обрамлении черных ресниц и казались зелеными, словно та краска из крушины, которой она только сегодня утром расписывала книгу. Вернее, серо-зелеными. Цвета мха, покрывшего камень.