— Всем моим поступкам существуют объяснения, милая. — «Боже, — подумал он про себя, — объяснение займет много времени». А его сейчас не было. Скоро Питер пришлет за ним. Николас удрученно помолчал. — Я все объясню тебе. Только позже.
Со двора раздался звук рога.
— Мои воины уже готовы к походу. — Барон выпустил Эмилин из объятий. Девушка пошла к двери, но на пороге обернулась.
— Тогда уходи, — печально проговорила она. — Можешь ничего не объяснять. Я не могу смириться с обманом. Не считай меня больше своей женой.
Николас вздохнул и провел руками по волосам. Он чувствовал себя так, как будто его высекли каким-то невидимым хлыстом. Вместо того чтобы объясниться и просить прощения, он опять утаил правду, оставаясь верным своей скрытной натуре. Оба они позволили обиде и горечи руководить собой. Разбилось нечто драгоценное — вера Эмилин в Черного Шипа, в него самого. Теперь она будет считать его таким же лживым, как его отец.
Сжав зубы, он стукнул кулаком по ладони. Рог зазвучал снова. Он должен был признаться во всем, как только она появилась в Хоуксмуре. Больше того, нужно было собраться с силами и все рассказать перед их свадьбой. Тогда бы она внимательно выслушала его.
А теперь, когда обман повис между ними, словно огромная глыба льда, наверное, было уже слишком поздно. С усталым вздохом Николас потер лоб. Нужно хорошенько все обдумать — сейчас он не представлял, как вновь завоевать доверие Эмилин. Но он уже не сможет этого сделать: судя по письму аббата, он уезжает на несколько недель.
Когтистые лапы и жадные пасти тянулись к поверженным телам грешников. Над исчадиями ада стоял архангел и на весах взвешивал души умерших. Праведники восходили на небеса, осененные радужными крылами. А грешников тянула вниз тяжесть содеянного, лица их искажал крик — летели они прямо в лапы демонов.
Эмилин слегка отодвинулась, рассматривая роспись. Она едва заметила, что уже наступили сумерки и Годвин, закончив работу, ушел из часовни. Сегодня она не рисовала ангелов. Демоны значительно больше соответствовали ее настроению.
Солнце село, подали ужин, а Эмилин все работала и работала. Ей никого не хотелось видеть, и она так и просидела весь день в часовне, яростно водя кисточкой по стене.
У некоторых из демонов вдруг оказались темные, почти черные волосы и серые, словно сталь, глаза. Довольная свирепым выражением бородатого лица очередного жителя преисподней, художница взялась за следующего — с зелеными, словно мох, глазами и злорадной усмешкой. Она поставила его рядом с покрытым острыми шипами кустом боярышника.