– Родилось нечто гениальное, – закончил за него Джон.
– Я не был уверен, что эта штуковина когда-нибудь заработает, пока она не «заработала» у тебя на бумаге, – признался Бен. – И уже после этого я еще раз перечитал книги – мне же нужно было подготовиться к объяснениям, если эта штуковина заработает. За всю последнюю неделю, пока я проводил эксперименты, я узнал куда больше, чем за три года чтения книг.
– Давно известно, что руки учатся быстрее глаз, а трудолюбивый – быстрее лентяя, – продемонстрировал вычитанную мудрость Джон, глаза его при этом подозрительно сузились. – Ты ведь знал, что прибор заработает, поскольку уже проводил эксперименты!
Бен не удержался от лукавой улыбки.
– Ты поймал меня, – признался он.
– И притворялся, будто, как и я, пребываешь в полном неведении?! – По ходу разговора негодование Джона росло. – Послушайте, Бен Франклин, вы что ж, шутки ради решили сделать из меня дурака?
– Да что ты, Джон, – попытался успокоить друга Бен, чувствуя, как лицо его заливает краска. – Ну, понимаешь… а что если бы во время одного из экспериментов у меня кровь закипела? Я не хотел рисковать своим лучшим другом, вот и все.
Выражение лица Джона изменилось, негодование уступило место смущению и напускной строгости:
– А, вон что…
– Вообще-то нам пора возвращаться, – заметил Бен. – Не поможешь мне донести его до дому?
– Но почему стекла, Бен? А не струны скрипки например? – допытывался Джон, пока они тащили неуклюжий прибор мимо зеленой лужайки, на которой собралась толпа любителей поиграть в кегли. При виде парочки все бросили игру и в недоумении уставились на ребят со странной штуковиной в руках.
– Ну так я и попробовал сначала струны, но ничего не получилось, хотя не понимаю почему. Не надо забывать, что главный элемент здесь – философская ртуть, только она трансформирует музыкальные ноты в эфирные вибрации. Я эту трансформацию объяснить не могу, просто так происходит, и все. Возможно, звук должен исходить именно из стекла или же тоны образуют особую harmonic в стекле, что в свою очередь оказывает воздействие на ртуть. – «Несмотря на все мои глубокомысленные рассуждения, – подумал Бен, – я, по правде говоря, и сам не знаю, что я такое сделал».
– Интересно, а почему во время эксперимента трубка стала розовой?
– Если найдешь ответ на этот вопрос, то очень мне поможешь.
– По крайней мере теперь я вижу связь между нашим прибором и эфирографом, – признался Джон. – Если можно с помощью звука изменить фермент воды, то таким же образом можно изменить и фермент вибрационного излучателя эфирографа. А если менять постепенно – как твой отец перебирает струны скрипки, – то можно будет, наверное, настроиться на ферменты других эфирографов.