Мэтр просмотрел результаты анализов и, заулыбавшись всем личиком, подсел к Бруно, потрепал его по щеке.
— Это откуда же столько здоровья, визкап? Повезло тебе, отправляют в Настоящее по официальным каналам, иначе пришлось бы здоровья изрядно поубавить: гнилые зубы и такое прочее, чтобы не выделялся. А так — только поставим эгомасочку. Закачаем во сне сотню гигастэлсов информации, и станешь гениальным актером безо всяких репетиций. Главное, попасть точно в середину твоих рефлексов.
Фандосий вырвал из рук ассистентки два серебристых диска и принялся прилаживать их Бруно на виски.
— Лемсонг просил, чтобы с тобой поработал лично я. Странные люди эти боевые генералы, они почему-то считают, что для них все должно делаться по-особому. Больно?
Раскаленные диски вплавлялись прямо в мозг.
— Нет. А какую маску я получу?
— Секрет. Именно этого ты знать не должен, иначе подсознание сразу начнет масочку вытеснять. А так — просто проснешься собой.
Диски уже выдавливали из черепа глаза, свет помутнел, слова давались Бруно с трудом.
— Я мог бы выжить в Настоящем и без эгомаски.
— Ну-ну, отважный гозт не должен бояться. А масочка его спасет.
— Вранье. Никого она не спасет. Из Настоящего никто не возвращается.
Бруно надоела улыбочка суперкарлика — с такой улыбкой нормальные люди обращаются к идиотам. Он хотел, чтобы Фандосий перестал ухмыляться. Мозги визкапа пылали вовсю.
Не отрываясь от работы на биокоме, мэтр уже серьезно стал втолковывать:
— Да, возвращаются немногие, но гибнут далеко не все. Некоторые агенты, если маска загнана слишком глубоко в психику, уничтожают свои полевые маскостиратели и добровольно остаются в Настоящем. В этом случае маска доминирует, трансформирует личность и агент начинает себя считать человеком другого времени. А если наложить маску мелко, то ему в Настоящем не выжить. Весь фокус — точно попасть в середину… Ты будешь меня ненавидеть. Я сделаю из тебя нового, лучшего человека, а этого ты не простишь. Созданное всегда ненавидит своего создателя, может быть, атеизм… любопытный материал… еще поработаем…
И визкап Службы, отважный гозт Бруно Джагрин исчез.
Солнце зашло как раз в том месте, где Стена упиралась в скалы Норта Верде. С гор потянуло холодным ветром.
Громадное колесо подъемника стояло на высокой скале, и с площадки была хорошо видна черная дыра в горном склоне, из которой на одном стальном тросе выползали и в которую на другом тросе вползали одна за другой вагонетки. На контрольном участке каждую прибывшую вагонетку проверяли межевики, после чего она с лязгом опрокидывалась, швыряя свое содержимое в большой конусообразный бункер. В обратный путь вагонетки уходили набитые коробками. Шел стандартный обмен времен: сырье Настоящего — на безделушки Будущего.