Наконец изможденная пчелка-трудяга оказалась дома, скинула пальто, забросила на диван портфель и тяжело вздохнула. Ее взгляд ненароком упал на пакет из темной оберточной бумаги, что стоял в углу и где по-прежнему находился прах Никки. Эйдриен мысленно упрекнула себя, что до сих пор даже не распаковала останки сестры. Она вынула деревянный ящичек из пакета и достала урну, а после долго ходила с ней по квартире, пытаясь отыскать подходящее место. В итоге «контейнер с прахом», пользуясь терминологией директора похоронного бюро, оказался возле самой двери на книжном шкафу, а последняя представительница семьи сбросила туфли и отправилась на кухню. Здесь на нее с новой силой нахлынуло чувство утраты: на полу у холодильника стояла пустая миска Джека. Хотя четвероногий питомец пробыл у Эйдриен совсем ничего, она успела привязаться к нему и теперь тосковала по рыжей бестии. Понятно, у Рамона псу гораздо лучше. Но и ей тоже было хорошо с этим мохнатым проказником, который не давал задумываться о грустном – например, куда деть прах Никки. Да, обязательно надо устроить какую-нибудь церемонию. Это должно быть что-то личное – только она, сестра, вода и ветер… Но уже не сегодня.
Эйдриен пошла в спальню, надела пижаму и приготовила одежду на утро. Забралась в постель, спряталась под одеялом и пультом включила телевизор – смотреть нечего. Да, после трех чашек настоящего обжаренного кофе в зернах, выпитых при подготовке бумаг к допросу свидетеля, и эспрессо на ужине со Слу так просто не уснешь. На тумбочке у кровати лежала книга – «Ночной поезд» Мартина Амиса. Небольшую тоненькую книжонку Эйдриен читала уже не одну неделю и все не могла закончить – сюжет завязан на суициде: полицейский, друг семьи, пытается докопаться до скрытых мотивов самоубийства женщины. В итоге выясняется, что никакой тайной подоплеки вообще не существует, просто обладательнице прекрасной работы и любящей семьи стало неинтересно жить. Вот такая трагедия.
И опять мысли вернулись к Никки. А каковы были ее мотивы? Это что, из-за тех гнусных выдумок психотерапевта, который намеренно прививал ей чувство вины и недовольства жизнью? Или Никки с чего-то вдруг решила, что она – это уже не она и никогда не будет собой после того случая в Европе, когда все пошло кувырком и в душе что-то надломилось? Или она столкнула в воду обогреватель из-за чего-то другого? Скажем, из-за винтовки в шкафу… Интересно, откуда она взялась и умела ли Никки с ней обращаться? Эйдриен сочла это маловероятным. И вдруг ей пришло в голову, что сестра, убив себя, помешала чему-нибудь более страшному, например… Предположение не замедлило явиться: «Оружие приобретают для того, чтобы убивать. Возможно, даже не одного человека, а много или очень много – как там, в Колорадо, когда погибли дети. А если сестра попросту возненавидела мир, в котором она была так несчастна, и задумала устроить настоящую бойню, но, ужаснувшись своим желаниям, убила себя?»