Не теперь – с этим мерзавцем она разберется позже, сейчас имеются дела и поважнее мести. Так что пунктом три будет что-то другое – например, заупокойная служба. Эйдриен пила кофе и размышляла, какие похороны понравились бы сестре. И тут вспомнилось: доверху усыпанная цветами лодка. Однажды девочки полушутя говорили о смерти, и Никки сказала, что хочет, чтобы ее похоронили в море.
Эйдриен вздохнула: надо заказать хоть какую-нибудь службу, самую простую. Только вот кого пригласить? Родственников у них не осталось – она да еще, пожалуй, Джек.
«О Боже! – ужаснулась Эйдриен. – Я совсем забыла про Джека!»
Ключ от квартиры сестры висел под шкафчиком у раковины. (Эйдриен специально хранила там все ключи, чтобы не искать их.) «Бедный пес! Что с ним теперь делать?»
Было уже 6.35, когда Эйдриен вышла из дома и направилась по Ламонт-стрит в сторону Шестнадцатой, где надеялась поймать такси. Потихоньку наступал день, и из «Хеллерз» выходили ранние посетители: в одной руке – дипломат, в другой – чашка кофе. Человек пять стояли на остановке в ожидании автобуса, а у дверей «Эрнесто Такерия» похрапывал какой-то оборванец латиноамериканской наружности.
Такси удалось поймать не сразу, зато доехала с ветерком. Водитель направился на запад по Портер-стрит, там вырулил на южное направление и проскочил на Висконсин-авеню, высадив пассажирку напротив «Уотермилла». Эйдриен со смутной тревогой ожидала, что ее взгляду предстанет целая шеренга полицейских машин с мигалками. Впрочем, ее опасения оказались напрасны: ничто не говорило о смерти ее сестры. Люди выходили из здания, спокойно направляясь на работу, и даже не подозревали о разыгравшейся ночью трагедии. На утреннюю вахту заступил портье, которого Эйдриен не знала. Это, разумеется, не имело никакого значения: он читал спортивную страницу «Вашингтон пост» и едва удостоил вошедшую кивком. Двери лифта разъехались с приветливым «динь», Эйдриен поднялась на третий этаж и направилась по тихому, безлюдному коридору к квартире сестры.
Она не удивилась бы, увидев натянутую поперек двери желтую полицейскую ленту, однако и здесь не обнаружила ничего особенного. С отрешенным лицом Эйдриен стояла перед самой обычной дверью. Лишь несколько часов назад сестру вывезли отсюда на каталке под простыней, и память услужливо подсовывала такую картину: с тележки капает вода – еле заметный мокрый след тянется от ванны к входной двери. Теперь не осталось и этого следа, последнего напоминания о сестре. Испарился, бесследно исчез, как и сама Никки. Эйдриен покопалась в сумочке, нашла ключ и отворила дверь. С дивана зашлась хриплым лаем собака. Сначала она яростно предупреждала незваного гостя не приближаться, но, узнав вчерашнюю посетительницу, жалобно заскулила.