Затем все стало понятным, ибо произошло нечто изумительное, все стало ясно, насколько что-то может быть ясным в ярости и грязи человеческой жизни, если разбираться в ней настолько, чтобы это увидеть.
И тщательно вглядываясь в свои воспоминания, возвращаясь назад по дуге своих чувств, Клеандр в конце концов решил, что это и был тот истинный момент, когда верность и преданность уступили место чему-то иному в его душе. Это желание никогда не покидало его, всю жизнь: увидеть еще раз такой блеск мастерства, грации и мужества, в каких бы цветах он ни был представлен, в момент ослепительного, освещенного солнцем торжества на дорожках Ипподрома.
В каком-то смысле его детство закончилось, когда Скортий направил колесницу к внешней, а не к внутренней дорожке.
Его мачеха видела только ту же тучу пыли и бешеное движение в начале, что и Касия, и сидела почти на том же уровне, только немного дальше. В ней бушевало смятение, и она совершенно не в состоянии была отличить хаос внизу от хаоса внутри себя. Ей было нехорошо, ей казалось, что ее сейчас стошнит, а это было бы унизительно в публичном месте. Она ощущала присутствие бассанидского лекаря с другой стороны, и ей хотелось осыпать его проклятиями за то, что из-за него она оказалась здесь, и за то, что он видел… Хотя что мог он увидеть в тусклом свете под трибунами?
Если он произнесет хоть одно слово, решила Тенаис, хотя бы спросит, как она себя чувствует, она… она не знала, что сделает.
И это было так возмутительно, так непривычно для нее — не знать точно, что ей делать. Он молчал. Слава богу. Положил рядом с собой посох, — смехотворный обман, почти такой же нелепый, как его крашеная борода, — и вместе со всеми остальными, казалось, был поглощен колесницами. Для этого они все и пришли сюда, не так ли? Ну, это так, все, кроме нее.
«Надеюсь, ты выиграешь этот заезд», — сказала она ему. В том странном рассеянном свете. После того, как пыталась его убить. Она представления не имела, почему произнесла эти слова, они просто родились из смятения в ее душе. С ней никогда не происходило ничего подобного.
В святых церквах Джада провозглашали и учили, что демоны полумира всегда находятся совсем рядом со смертными мужчинами и женщинами и они могут войти в тебя, сделать тебя не такой, какой ты была всегда. Кинжал снова спрятан у нее под плащом. Он вернул его ей. Она задрожала под лучами солнца.
Тут лекарь посмотрел на нее. Но ничего не сказал. К счастью. И снова повернулся к дорожкам.
— Который из них он? — спросила она у Клеандра.
Он ответил, показал рукой, не отрывая глаз от невероятного столпотворения внизу.