Несколько мгновений Тайога выдерживал взгляд Туанетты со стоическим безразличием. Затем он опустил глаза на ее туфли и, не выказав намерения хоть чем-нибудь помочь девушке, повернулся к ней спиной и приказал надеть на Джимса ошейник и отобрать у него лук.
Индейцы и их пленники спустились в долину, и начался долгий, угрюмый переход через лес.
Однако, перед тем как отправиться в путь, Шиндас получил какое-то указание. Когда два гонца, посланные на ферму Люссана, присоединились к отряду и Тайога дал знак остановиться, чтобы выслушать их рассказ, молодой сенека вынул из висевшего у его пояса мешка пару мокасин и протянул их Джимсу. Джимс наклонился и надел на ноги Туанетты эту неуклюжую, но необходимую в путешествии обувь.
Два храбреца вернулись со скальпом белого человека и со сломанной стрелой, которая поразила его. Они взволнованно перебивали друг друга, и по их жестикуляции Туанетта догадалась, о чем именно они рассказывают. Индейцы в лицах изображали отчаянную схватку их пленника с белолицым могавком. Они измерили разницу в их весе и сложении. Один из них схватил туфлю Туанетты и показал каблук — еще одно доказательство правдивости Джимса. В качестве последнего аргумента сломанную стрелу сравнили с другими стрелами в его колчане. Каменное лицо Тайоги немного смягчилось, и он с новым интересом взглянул на лук Джимса. Не обнаружив в нем ничего необычного, индеец снова засомневался, что белый юноша мог выпустить из него стрелу, пронзившую человеческую плоть. Он проверил тетиву лука и повернулся к Шиндасу.
— Пусть он покажет нам, на что способен, Сломанное Перо, — сказал старик, все еще подтрунивая над племянником из-за того, что тот опозорил свой военный убор. — Ты тоже стреляй вместе с ним: ведь ты так гордишься своей меткостью!
Натянув огромные мокасины на маленькие ножки Туанетты, Джимс поднялся с колен и взял протянутый Шиндасом лук. Затем он повесил на плечо колчан, чтобы иметь стрелы под рукой, и огляделся в поисках мишени. Туанетта видела, как краска проступает на щеках Джимса, и окликнула его, чтобы поддержать и ободрить. Испытания Джимс не боялся — ведь даже Капитанская Трубка не мог с такой скоростью выхватывать стрелы из колчана и одну за другой, словно стаю молниеносных птиц, посылать их в цель. Джимс показал на обугленный пень футов шести в высоту примерно в полутораста ярдах от них и пустил стрелу. Она упала в двадцати шагах от него. Отмерив таким способом расстояние и обозначив цель, он одну за другой послал еще четыре стрелы с такой быстротой, что едва первая серебристая вспышка подняла над пнем облачко черного угля, как последняя стрела уже сорвалась с тетивы. Две стрелы ударились о пень, третья расщепилась о камень у его основания, четвертая со свистом пролетела немного выше, отклонившись на фут вправо, то есть в том направлении, в каком дул ветер.