Облик девушки поразил Джимса. Он даже подумал, что ошибся и перед ним вовсе не Туанетта, а какая-нибудь принцесса индейского племени. Она уже не была той оборванной, растрепанной молодой женщиной, которая пришла в Ченуфсио с воинами Тайоги. Мэри-Малиновка нарядила ее в. лучшие одежды Серебряной Тучки. В лунном сиянии туника из оленьей шкуры и короткая юбка из шкуры лани переливались, словно золотистый бархат. Разделенные на пробор и гладко, как птичье крыло, расчесанные волосы двумя тускло мерцающими косами падали на плечи. Узкая алая лента обхватывала лоб, и за нее было заткнуто ярко-желтое перо. При виде этого длинного желтого пера, этой алой ленты, этой одежды, по-мальчишески плотно облегающей тело Туанетты, Джимс не смог сдержать возгласа удивления. Казалось, они вернулись к Туанетте из далекого прекрасного прошлого. Как мечтал он об этой сказочной лесной принцессе! В ребяческих мечтах и грезах он строил вокруг нее и для нее целые миры там он сражался за нее, вместе с ней устремлялся на поиски приключений и подвигов, был ее защитником и ее героем. Он принес ей в дар перья, оленью шкуру и ткань, похожую на ту, из которой сделана алая лента, повязанная у нее на голове!
И в свете луны перед глазами Джимса вспыхнуло пламя драгоценного красного бархата.
Джимс протянул руки, и Туанетта бросилась в его объятия.
Около получаса молодые люди оставались наедине друг с другом. Затем вернулась Мэри Даглен27. С ней пришел гонец, который отвел Джимса к костру, где начинался танец скальпов. Молодого человека не смущали придирчивые взгляды индейцев. Дикое безумие ночи, ни с чем не сравнимая радость обладания бесценным сокровищем горячили его кровь. Джимс подхватил победную песнь сенеков, но сердце его было полно одной Туанеттой. Слова, сказанные ею в тени дубовой рощи, неумолчно звучали в его душе, приглушили все остальные чувства: кроме них, он ничего не сознавал и не слышал. Как только Спаситель поможет им все уладить, она станет его женой! Джимс кружился в ритуальном танце, и голос его сливался с голосами воинов. В доброжелателях молодого человека проснулось любопытство. Глаза, которые совсем недавно хмуро следили за ним, потеплели. Джимс доказал, что Тайога не зря сохранил ему жизнь, и Вуско, надувшись от гордости, объявлял всем и каждому, что теперь у него есть еще один сын, такой же сильный и ловкий, как когда-то Серая Лиса. Увидев неистовство Джимса, Туанетта пришла в ужас. Постепенно до нее начал доходить смысл происходящего. Но лишь когда вслед за другими воинами пришел черед Джимса исполнить танец, нараспев рассказывая свою историю, Туанетта поняла, сколь беспримерна отвага и самоотверженность ее возлюбленного. Джимс начал с ранних воспоминаний о Туанетте. Он рассказал об их домах на земле, через которую текут воды реки Ришелье, о своих мечтах и надеждах, о чаяниях и молитвах, о Поле Таше. Описал битву с ним и свое поражение; рассказал, как шло время, как росла его любовь и как с юга вместе с могавками пришла смерть. Затем он рассказал, как нашел Туанетту, про их побег, про триумф своей любви про схватку с охотником за скальпами и, наконец, про то, как отряд Тайоги захватил их в плен. Он воздал самую высокую хвалу воинам-сенекам. Они не похожи на могавков — грязных ночных воров и убийц. Сенеки благородны, проворны и храбры. Он горд быть их братом и сыном. Его собака ненавидит могавков, но сенеков она признала друзьями. Он хочет, чтобы эти люди уважали его, хочет, чтобы они любили Туанетту, которой Тайога оказал великую честь, назвав своей дочерью. Потому что Туанетта принадлежит ему. Она хочет быть его женой и родить ему детей здесь, среди сенеков.