Ник попытался стряхнуть с себя ощущение горечи, отчаяния и тревоги, которые только нервировали его. Сейчас ему как никогда требовалось спокойствие – спокойствие и бдительность, – тогда как тревога лишь парализовала бы его действия и притупила восприятие. Кроме того, он не исключал, что если успокоится и затаится, то, возможно, услышит их голоса или увидит какой-то проблеск света, после чего ему вообще не придется поджидать появления «красного». И все же ожидание томило, угнетало Ника, поскольку все его естество рвалось в новую схватку. Дурень, бестолочь! – снова и снова проклинал он себя. – Зачем ты вообще выпустил их из поля зрения? Никак нельзя было этого делать.
Теперь от его былого страха перед ними не осталось и следа.
И все же Нику не оставалось ничего иного, кроме как ждать, а потому он стал размышлять над тем, нет ли какого-то другого, более удобного способа предаваться этому вынужденному безделью. Он медленно перевернулся и тихо лег на спину, невольно поразившись тому, сколь велика раскинувшаяся над ним и наполненная звездами небесная чаша. И какая прекрасная ночь, хотя прежде он этого даже не замечал. Бездонная чистота ночного неба никогда не переставала радовать его, и даже сейчас, в самую, пожалуй, худшую ночь во всей его жизни, в глубине души на короткое мгновение шевельнулось чувство безмятежного спокойствия, граничащего с полнейшим безволием, которое неизменно сопровождало подобные сеансы любования ночным небом – впрочем, шевельнулось, и тут же угасло.
Великая ночь кошмара, – подумал он и на несколько дюймов сдвинул голову в сторону, чтобы снова посмотреть на тропу. Чувствовал он себя сейчас немного лучше; пульс и дыхание пришли в прежнюю размеренную норму. И хотя тропа теперь представала перед ним как бы в перевернутом виде, поле его зрения заметно расширилось – в сущности, оно достигло максимума. Вдобавок ко всему он также поправил очки – ну вот, теперь намного лучше.
Сдвинув голову всего лишь на несколько дюймов, он получил возможность прекрасно просматривать и саму тропу, и окружавшую ее справа и слева местность. Затем, снова чуть изменив позу, он скользнул взглядом вдоль своего тела в направлении береговой линии – так, чтобы никто не смог незамеченным подкрасться к нему со спины. Ну а так совсем хорошо, – подумал он. – Кажется, пока я все делаю как надо. Он старался припомнить, учили ли всему этому в армии? Вот Дэн смог бы ответить на этот вопрос, но Дэн был мертв.
Ник снова слегка раздвинул дулом заросли травы, чтобы ничто не мешало наблюдению за тропой, выбрал себе позу поудобнее и постарался максимально расслабиться. Один Господь Бог знает, как долго это может продлиться, – подумал он. Окружавший его воздух был сырым, зябким, в нем ощущался легкий солоноватый аромат моря. Определенно, если этот мужик задержится, к утру он вообще не сможет повернуть голову.