– Ложись на кровать, – сказал Ломен.
Неллу продолжали сотрясать судороги, нескончаемые, мучительные. Все лицо покрыл пот, волосы перепутались. Глаза были открыты, но она, казалось, никого не видела. Возможно, она была без сознания. Что представало перед ее взором? Неведомое? Закоулки души? Сам Ломен ничего не помнил про момент своего обращения, в воспоминаниях осталась только сжигающая боль.
Ели передвигая ноги, Джордж Валдоски приблизился к кровати.
– Что происходит, Ломен? Боже, что это? Что с ней?– Все будет хорошо, – сказал Ломен, – это к лучшему, Джордж. Поверь мне, к лучшему.
– Что к лучшему? Что, Господи…
– Ложись, Джордж. Все будет в порядке.
– Что происходит с Неллой?
– Ложись, Джордж. Так будет лучше.
– Да, будет лучше, – поддержал его доктор. Уорфи закончил набирать золотистую жидкость из второго флакона.
– В самом деле, тебе будет легче, – сказал Ломен, – поверь мне.
Револьвером он подал знак ложиться и ободряюще улыбнулся.
Дом Гарри Талбота был выстроен в функциональном стиле «Баухауза» и радовал глаз красной мореной древесиной и широкими окнами. Он находился в трех кварталах к югу от центра Мунлайт-Кова, на восточной стороне авеню Конкистадоров. Улица была названа в честь испанских завоевателей, стоявших лагерем в этих местах несколько веков назад. Они сопровождали католических священников, основывавших на калифорнийском побережье свои миссии. Иногда Гарри снились сны – он видел себя среди этих солдат, смело продвигающихся на север, в глубь неизведанных территорий, и это были хорошие сны, так как в них он обходился без инвалидной коляски.
Большинство домов в Мунлайт-Кове было построено на лесистых холмах вдоль моря, и от дома Гарри как раз начинался спуск по авеню Конкистадоров, так что для человека, единственным занятием которого было наблюдать за горожанами, лучшего места было не сыскать. Из своей спальни на третьем этаже, расположенной в северо-западном углу дома, он мог видеть большую часть улиц между бухтой и авеню Конкистадоров – Юнипер-лейн, Серра-стрит, Рошмор-уэй, а также Кипарисовую аллею. Кроме того, в поле его зрения попадали все улицы, которые пересекали этот район с юга на запад. К северу он мог захватывать взглядом часть Оушн-авеню и даже более удаленные места. Конечно, он видел бы гораздо меньше, если бы его дом не был на один этаж выше остальных, а в спальне не был бы установлен 60-миллиметровый телескоп, дополненный парой хороших биноклей.
В понедельник, 13 октября, в 21.30 Гарри сидел на самодельном стуле, поставленном в проеме между западным и северным окнами, и всматривался в окуляр телескопа. Высокий стул имел подлокотники и спинку, как у кресла, четыре крепкие ножки и мощное основание. Оно было необходимо, чтобы стул не опрокидывался, когда Гарри пересаживался в него из инвалидной коляски. На стуле имелись пристежные ремни, похожие на автомобильные, они позволяли ему наклоняться вперед к телескопу без риска упасть на пол.