— Но я просто не могу — уж очень меня сама мысль захватила.
— Да знаю я, как это все бывает. Первую треть книги напишешь сразу. Но вторая треть идет туго, ты просто стараешься что-то себе доказать. А когда доберешься до заключительной части... Ой, эта последняя треть хуже каторги, — думаешь, как бы выбраться из этой затеи, и ни о чем больше не мечтаешь.
— Но я в общем представляю, как все ляжет. Получится этакое повествование. Тема уже есть.
Рита поморщилась и грустно покачала головой:
— Так ты уже зашел слишком далеко, чтобы прислушаться к доводам разума. — И помогла ему вставить ногу в сапог из тюленьей кожи. — А что за тема?
— Героизм.
— Чего? — Она скорчила такую рожу, словно угодила в силки. — Во имя господа скажи мне, что общего у проекта Эджуэй с героизмом?
— По-моему, все тут общее.
— Издеваешься? Или рехнулся?
— Я серьезно.
— Да я сама что-то тут никаких героев не замечала.
Брайан даже удивился: похоже, она и в самом деле была поражена.
— А ты что, в зеркало никогда не смотришься?
— Я? Это я — героиня? Мальчик милый, уж я-то дальше чего бы то ни было от всех и всяческих подвигов.
— А я по-другому считаю.
— А я всю дорогу так боюсь, что аж болею. Если не все время так, то половину его — уж точно.
— Герой — не тот, кто никогда не боится. Можно бояться и оставаться героем. Подвиг — это преодоление страха. А героическая работа — подвижничество. Ну, этот проект.
— Это — работа, и все. Опасная, это да. Дурацкая, наверное. Но героическая? Знаешь, ты все романтизируешь.
Он помолчал, пока она управлялась со шнуровкой своих сапог.
— Ну, но ведь это — не политика.
— Ты про что?
— Про то, чем вы тут занимаетесь. Вы не печетесь о власти, вам не нужны привилегии или деньги. Вы тут совсем не потому, что захотели распоряжаться людьми.
Рита подняла голову, и их взгляды встретились. Глаза ее были прекрасны — и такие глубокие, как Арктическое море. Он понимал, что она его поняла, вот как раз сию минуту. Она поняла его лучше, чем мог бы понять кто-то еще, может быть, даже лучше, чем он сам понимал себя.
— Все на этом свете полагают, что в твоей семейке полно героев.
— Ну да.
— А ты так не думаешь.
— Я просто лучше знаю.
— Ой, Брайан, они приносили жертвы. Дядю твоего ведь убили. Да и твой отец получил пулю.
— Это прозвучит подло, но, если их знать, так не покажется. Рита, никто из них и не думая приносить такие — да и какие бы то ни было — жертвы. Если тебя подстрелили или застрелили — какая тут, спрашивается, доблесть? Тут не больше храбрости, чем, к примеру, у того невезучего ублюдка, которого застрелили в тот самый момент, когда он вытаскивал наличные деньги из банковского автомата. Такой бедолага — жертва, но никак не герой.