Насколько он мог видеть сквозь свои заиндевевшие очки — а как он их Ни протирал, они тут же, в то же мгновение покрывались свежеприлепившимися к стеклам иголкам льда, — стенка, по которой им надо было спускаться, представляла собой ровную, неприступную поверхность. Он вообще-то не очень верил своим глазам: и угол, под которым приходилось смотреть, и странности отражений и преломлений светового луча, и причудливые тени, плясавшие, как бесы в преисподней, в свете его спотыкающегося о всякие неровности фонарика, зажатого к тому же в нетвердой ладони, и снег, который задувало в пропасть каждым новым порывом ветра, который затем, оказавшись в сравнительном затишье, красиво опускался вниз, описывая спиралеобразную траекторию, — все это было в сговоре друг с другом и против него; оно мешало ему составить более или менее верное представление о том, что, собственно, находится внизу. Похоже было на то, что там не так уж глубоко, и менее чем в тридцати метрах отсюда расселина заканчивается площадкой или широким карнизом. И этот карниз, подумал Харри, кажется достижим. Может быть, он сумел бы до него добраться и остался бы при этом цел и невредим.
Харри повернул свои сани задом наперед и боязливо поставил их так, что задний бампер снегохода оказался над самым обрывом, — такой ход, при более здравом рассуждении, должен был бы считаться самоубийственным; однако, если принять во внимание, что у них едва-едва остается лишь шестьдесят драгоценнейших минут, некоторая толика сравнительно разухабистой удали представлялась не только оправданной, но и насущной. Он решился на расчетливый риск, причем расчеты показывали, что вероятность провала куда выше шансов на успех. Под ним, например, может обрушиться лед, а потом можно провалиться в яму, что, кстати, сегодня уже случалось, только вот несколько раньше.
И все равно, как бы то ни было, сейчас он готов довериться удаче и отдать свою жизнь в руки богов. Если в этой вселенной есть какая-то справедливость, он, быть может, извлечет выгоду из переменившейся фортуны. По меньшей мере, можно будет считать, что он запоздал, замешкался, упустил свой шанс.
К тому времени, когда все остальные запарковали свои снегоходы, чтобы, покинув кабины, присоединиться к Харри, тот не только успел освоиться на краю обрыва, но и сумел закрепить на заднем бампере своих саней концы двух нейлоновых канатов, каждый из которых был свит из девяноста веревок потоньше и прошел испытание на разрыв подвешенным грузом почти в полтонны. Первой веревке, в двадцать четыре метра длиной, отводилась роль страховочного каната, который должен был не допустить падения Харри на дно пропасти, если ему вдруг случится сорваться или оступиться. Харри обмотал его свободный конец вокруг пояса. Второй канат был мерный, по его разматыванию можно будет судить о расстоянии, на которое удастся спуститься. Длина этого каната — тридцать метров с половиной. Второй, свободный конец его Харри уронил в ущелье.