— Эджуэй слушает. Ларссон на связи. Понял вас. Слышу вас хорошо. Продолжайте, прошу вас. Прием.
У офицера-связиста в Туле был такой сильный и тягучий голос, что, казалось, не страшны ему даже электростатические помехи.
— Удалось ли вам услышать хоть еще раз ваших заблудших овечек?
— Нет. Мы не связывались. У них много работы. Госпожа Карпентер оставила радиостанцию, чтобы завершить розыски в развалинах лагеря. Надеется найти что-нибудь подходящее. Не думаю, что она скоро выйдет на связь. Разве что, если вдруг там что-то стрясется.
— Как погода на Эджуэй?
— Жуть.
— И тут так. И, видимо, будет еще хуже. Прежде чем кое-что станет улучшаться. Скорости ветров и высоты волн побивают все рекорды в соревновании между штормами Северной Атлантики.
Гунвальд уныло поглядел на радио.
— Уж не хотите ли вы мне сообщить, что эти траулеры ООН повернули назад?
— Одному пришлось повернуть.
— Но ведь эти тральщики МГГ еще два часа назад шли на север?
— Судно, которое называется «Мелвилл», старше «Либерти»[13] лет на десять-двенадцать. И хотя «Мелвилл», быть может, и в состоянии выбраться и не из такой бури, как эта нынешняя, но идти навстречу шторму, против ветра корабль не может. И машина не такая сильная, и конструкция не очень прочная. Капитан боялся, что если он не положит судно на обратный курс, то оно рассыплется.
— Однако он вроде бы все еще в штормовой зоне.
— Ну, моря даже там неспокойные.
Гунвальд провел рукой по вдруг повлажневшему лицу и вытер ладонь о брюки.
— А «Либерти» идет прежним курсом?
— Да. — Американец замолчал. Радио посвистывало, потрескивало электрическими разрядами, шипело, словно эфир изобиловал змеями. Потом тягучий голос произнес: — Смотрите. Знаете, на вашем месте я так бы не цеплялся своими упованиями за «Либерти».
— У меня нет другой соломинки.
— Да уж. Но шкипер этой второй посудины ненамного увереннее, чем капитан тральщика «Мелвилл».
— И, догадываюсь, вертушку в воздух вы пока пустить не можете, правда? — спросил упавшим голосом Гунвальд.
— Вся техника на приколе. Вертолеты в ангарах.
И добро на полет получат не скоро. Нам это, может быть, и не по вкусу, но что делать?
Громкоговоритель крякнул и щелкнул — электростатические поля.
Гунвальд ничего не сказал.
Наконец, заметно обеспокоенным голосом офицер с Туле произнес:
— Знаете, «Либерти» все же имеет шанс. Будем надеяться.
Гунвальд вздохнул.
— Я не могу, понимаете, не могу сказать своим про «Мелвилла». Не смею. Не сейчас.
— Как знаете.
— Если и «Либерти» повернет назад, что ж, тогда скажу. Сейчас не хочу их расстраивать. Надежда ведь остается. Какая-то.