— Ничего, кроме трудностей, она мне фактически не принесла.
— А какие?
— В сорок три года, в том возрасте, когда большинство профессоров получает уже пожизненное место, меня выставили из университета.
— Выставили из университета за то, что вы написали «Вековечного врага»?!
— Ну, так прямо никто не говорил, — ответил Флайт, отправляя в рот очередную порцию икры. — Если бы они так поставили вопрос, то тем самым продемонстрировали бы собственную ограниченность. Руководство колледжа, в котором я тогда преподавал, декан факультета и мои высокочтимые коллеги предпочли все обставить по-другому. Косвенно. Мистер Сандлер, дорогой вы мой, грызня за власть между оголтелыми политиканами или иезуитская неразборчивость в средствах молодых карьеристов, рвущихся к продвижению в крупной корпорации по недоброжелательству, злобности и жестокости, не идут ни в какое сравнение с тем, как ведут себя те представители ученого мира, которые внезапно узрели для себя возможность подняться вверх по университетской лестнице за счет кого-то из своих коллег, Обо мне распространяли самые бессовестные сплетни, скандальную чушь о моих сексуальных наклонностях, слухи насчет того, что я якобы вступаю в интимные отношения со своими студентками, да и со студентами тоже. Ни одно из этих лживых, оскорбительных обвинений не выдвигалось открыто, на каком-нибудь собрании, где я мог бы его опровергнуть. Слухи, одни только слухи. Перешептывания за спиной. Ядовитые сплетни. А в более открытых формах делались вежливые намеки на мою недостаточную компетентность, на перегрузку, на умственное утомление от чрезмерно напряженной работы. Понимаете ли, меня освободили: мое увольнение было представлено именно таким образом, хотя, с моей точки зрения, никакого освобождения ни от чего я во всем происшедшем не усматриваю. Но через полтора года после выхода «Вековечного врага» меня в университете не стало. И нн один другой университет меня не брал — якобы потому, что у меня была сомнительная репутация. А настоящая причина, конечно же, заключалась в том, что мои теории оказались, по академическим понятиям, слишком странными, эксцентричными. Меня обвинили в том, что я погнался за деньгами и ради этого стал спекулировать на склонности простого человека ко всякого рода псевдонауке и дешевым сенсациям, что тем самым я подорвал доверие и себе как специалисту.
Флайт замолчал, отпил немного шампанского, посмаковал его.
Сандлер искренне ужаснулся услышанному:
— Но это же возмутительно! Ваша книга — научный трактат. И она писалась не для того, чтобы оказаться в списке бестселлеров. Обычному человеку продраться через «Вековечного врага» было бы невероятно трудно. На работах такого рода делать деньги практически невозможно!