— Да. Он хотел, чтобы я вышла из машины, а я не хотела этого делать. Требовал опустить окно, чтобы нам не приходилось кричать. Я ответила, что не возражаю немного покричать. Тогда он пригрозил, что разобьет окно, если я его не опущу. Я понимала, что, если опущу окно, он просунет руку внутрь и отопрет дверь, поэтому решила лучше сама выйти из машины. Я ему сказала, что выйду, если он отойдет немного подальше. Он отошел, и я выхватила из-под сиденья револьвер. Как только я открыла дверцу и вышла, он на меня полез. А я воткнула ствол револьвера прямо ему в пузо. Револьвер был взведен, курок оттянут — это он сразу увидел и понял.
— Хотел бы я поглядеть на его физиономию в тот момент! — улыбнулся лейтенант Уитмен.
— Я была перепугана до смерти, — продолжала вспоминать Дженни. — Конечно, я боялась его. Но я боялась и того, что мне, может быть, придется выстрелить. Я даже не была уверена в том, смогу ли нажать на спусковой крючок. Но я понимала: нельзя показать Джитеру свою неуверенность.
— Если бы он ее увидел, он бы вас живьем сожрал.
— Вот и я так подумала. Поэтому я держалась очень хладнокровно и очень твердо. Я ему сказала, что я врач, что я еду к тяжелому больному и что я очень тороплюсь. Говорила я тихо. Трое других сидели на своих мотоциклах: им не было видно револьвера и они не слышали, о чем мы говорили. Этот Джитер, как мне показалось, из разряда тех, кто скорее умрет, чем позволит, чтобы другие видели, как им командует женщина. Поэтому я не хотела, чтобы его дружки поняли, что происходит: тогда он мог бы выкинуть какую-нибудь глупость.
— Верно вы его раскусили, — одобрительно покачал головой лейтенант.
— Я ему напомнила, что ему самому может когда-нибудь понадобиться врач. Допустим, он врежется во что-нибудь на своем мотоцикле и будет валяться на дороге с тяжелой раной, и тут по вызову приеду я: если он сделает мне что-нибудь плохое, мне ведь захочется ему ответить тем же, верно? Я ему сказала, что у врача много возможностей сделать так, чтобы рана была как можно более болезненной, чтобы она долго и тоже болезненно заживала, чтобы возникли всякие осложнения. И посоветовала подумать обо всем этом.
Лейтенант Уитмен пораженно смотрел на нее.
— Не знаю, — продолжала Дженни, — это ли на него подействовало, или просто то, что у меня был револьвер. Но он смешался, а потом разыграл великолепную сцену для своих дружков. Он им сказал, что я — знакомая его близкого друга. Сказал, что видел меня всего раз, несколько лет назад, и поэтому не сразу узнал. «Хромированным дьяволам» было велено оказывать мне всяческое почтение. Никто из них и никогда не должен ко мне приставать. После этого он уселся на свой «харлей» и укатил, а остальные двинулись за ним.