— Не можешь?
— Нет.
— Поиграем в ассоциации?
Чейз кивнул, хотя страшился игры, к которой они часто прибегали, чтобы у него развязался язык. В ответах он всегда выдавал больше, чем ему хотелось. А Ковел играл не по правилам, называл слова быстро и напористо, сразу попадая в точку. И все-таки он сказал:
— Давайте. Ковел начал:
— Мать.
— Умерла.
— Отец.
— Умер.
Ковел поднял пальцы у него перед носом, как ребенок играющий в “кроватку”.
— Любовь.
— Женщина.
— Любовь.
— Женщина, — повторил Чейз. Ковел, не глядя на него — он не сводил глаз с синего стеклянного терьера на полке, — сказал:
— Не повторяйтесь, пожалуйста.
Когда Чейз извинился (в первый раз поняв, что Ковел ждет извинения, он удивился: не предполагал, что в отношениях между психиатром и пациентом должно присутствовать чувство вины; с каждым новым извинением на протяжении месяцев он все меньше удивлялся тому, что предлагает Ковел), доктор сказал:
— Любовь.
— Девушка.
— Это уловка.
— Все — уловки.
Казалось, это замечание удивило доктора, но не настолько, чтобы сбить его с жесткого курса, который он избрал. После недолгого молчания он повторил:
— Любовь.
Чейз вспотел, сам не понимая почему. Наконец он сказал:
— Я сам.
— Очень хорошо, — одобрил Ковел. Теперь обмен словами пошел быстрее, как будто за скорость набавлялись очки.
— Ненависть, — сказал он.
— Армия.
— Ненависть.
— Вьетнам.
— Ненависть! — Ковел повысил голос, почти закричал.
— Оружие.
— Ненависть!
— Захария, — выпалил Чейз, хотя не раз клялся не произносить этого имени, не вспоминать человека, носившего его, или событий, с которыми этот человек был связан.
— Ненависть, — произнес Ковел, на этот раз тише.
— Другое слово, пожалуйста.
— Ненависть! — настаивал врач.
Лейтенант Захария, лейтенант Захария, лейтенант Захария!
Доктор внезапно прекратил игру, хотя она на этот раз складывалась не так сложно, как обычно, и сказал:
— Вы помните, что именно этот лейтенант Захария приказал вам сделать, Бенжамин?
— Да, сэр.
— Что был за приказ?
— Мы отрезали два выхода в системе туннелей Конга, и лейтенант Захария приказал мне расчистить один из них.
— Как вы выполнили приказ?
— Бросил гранату, сэр. Потом, прежде, чем дым перед туннелем рассеялся, я пошел вперед, стреляя из автомата.
— А потом, Бенжамин?
— Потом мы спустились, сэр.
— Мы?
— Лейтенант Захария, сержант Кумз, рядовые Хэзли и Уэйд и еще кто-то, не помню.
— И вы.
— Да, и я.
— И что?
— В туннелях мы нашли четверых мертвых мужчин и еще останки людей у входа в комплекс. Лейтенант Захария приказал продвигаться осторожно. Через сто пятьдесят ярдов мы наткнулись на бамбуковую решетку, за которой находились крестьяне, в основном женщины.