— Вам нравится фондю на обед? — спросила она.
— Я никогда не пробовал, — признался Чейз.
— Что ж, я уверена, вам понравится. А если нет, то не получите больше скотча.
Чейз засмеялся и откинулся на спинку дивана — в первый раз с того момента, как пришел сюда, он перестал ощущать неловкость.
С ней было легко разговаривать на самые разные темы, от еды и коктейлей до мебели и дизайна. Она рассказывала, куда лучше всего пойти, чтобы пообедать и послушать музыку, и он с интересом слушал. Чейз слишком долго жил затворником, чтоб знать что-либо о таких вещах, но даже если бы он и вел светскую жизнь, мало что смог бы добавить к ее словам: она знала все хорошие места. У нее, наверное, подумал Чейз, десяток поклонников, которые с радостью готовы заплатить за нее везде, куда бы ей ни захотелось пойти. В этой девушке была изысканная чувственность.
Обед оказался вкуснейшим: печеная картошка, взбитый салат, цуккини и фондю из говядины, которое шипело и потрескивало, создавая аккомпанемент их беседе. На десерт был пирог с мятным кремом и вишневый ликер.
— Перейдем в гостиную? — спросила она.
— А как же посуда?
— Пусть стоит.
— Я помогу, и мы вымоем ее вдвоем быстрее. Она встала и положила свою салфетку На стол:
— В первый раз в жизни обедаю с мужчиной, который предложил вымыть посуду.
— Вообще-то я полагал, что буду вытирать, — отшутился он. Она засмеялась:
— Все равно вы неповторимы.
— Ну так как? Займемся?
— Нет, — сказала она. — Во-первых, я не считаю, что гости должны утруждать себя этим малоприятным делом. Во-вторых, мне и самой неохота. Я предпочитаю еще немного выпить, послушать музыку, посмотреть на фонарики и поговорить.
— Очень хорошо, — сказал Чейз. — Но потом — посуда.
Фонариков было двенадцать, в каждом переливались узоры из красного, синего, желтого, оранжевого, белого и зеленого света. Освещая комнату, они отбрасывали причудливые тени на стены, и потолки, на Чейза и Гленду, сидящих на диване, положив ноги на кофейный столик. По ногам Гленды пробегали голубые вспышки, белые огоньки, красные точки и желтые дрожащие концентрические круги.
— А вы совсем не такой, как я думала, — произнесла она после небольшой паузы в разговоре.
— Что же вы обо мне думали? — спросил он, не вполне ее понимая.
— О, что вы самонадеянный, очень суровый, консервативный и холодный.
— Вы так подумали, когда я приходил к вам в контору?
— Нет, — сказала она. — Я уже тогда удивилась. С самого начала вы вели себя совсем не как герой войны, без чванства — просто, очень вежливо и даже немного застенчиво.
Он не сумел скрыть своего удивления: