Глава восьмая
Машка — звезда мирового манежа
Мы совсем немножко прошли по конюшне и попали в широкий коридор, заставленный ящиками и разной пыльной аппаратурой. Все ящики были облеплены такими же наклейками, как и ящик Андрея Николаевича. И повсюду было написано; «Багаж срочной отправки».
Где-то на манеже играла музыка, ревели львы и доносились какие-то звуки, похожие на выстрелы. Мишка прислушался и спросил:
— Это он в львов стреляет?
— Нет, Мишка, — возразил Андрей Николаевич. — Это не выстрелы. Это он шамберьером щелкает, хлыстом таким...
— А стрелять ему приходится?
— Редко... И то холостыми...
— Ах, холостыми?.. — разочарованно протянул Мишка.
И тут за ящиками мы увидели худенькую девчонку. Она была не старше нас с Мишкой. Девчонка висела на кольцах и подтягивалась как сумасшедшая. Я даже свистнул от удивления. Рядом с кольцами на стуле сидел какой-то пожилой дядька и скучным голосом приговаривал:
— И еще раз... И еще раз... И еще раз...
И девчонка все подтягивалась и подтягивалась. Причем никакой особой мускулатуры у нее не было — руки как руки, и чем это она там подтягивалась, уму непостижимо.
— Видал?! — тихо сказал я Мишке.
— Подумаешь, — шепнул мне Мишка. — Если я захочу, то через неделю буду больше ее подтягиваться. Система...
— Трепло! — прошипел я ему. — Если уж ты за одиннадцать лет больше трех раз не научился подтягиваться, то тебе и тридцать три недели не помогут! Пижон несчастный!..
В это время девчонка спрыгнула с колец и стала довольно-таки нахально нас разглядывать.
Андрей Николаевич поздоровался со старичком и сказал нам:
— Братцы, я хочу вас представить будущей звезде мирового манежа Марии Цукетти! Машуня, знакомься! Это мои приятели — Вовка и Мишка.
Мы поздоровались. Я никак себя не назвал, потому что Андрей Николаевич уже сказал, как нас зовут, а Мишка протянул руку и солидно произнес:
— Чумаков. — Но тут же не выдержал и перешел на свой обычный тон: — Ой, слушай! Это не ты выступала предпоследним номером?
Девчонка поправила волосы и, ничуть не задаваясь, ответила:
— Я. Только не «выступала», а работала. У нас в цирке не говорят — «я выступаю с номером». У нас говорят — «я работаю в номере».
И хоть она не задавалась, мне все равно не понравилось, как она это сказала: «У нас в цирке». Получалось, что она вот «из цирка» и вроде как бы особая, а мы «не из цирка», а так себе. Пришей кобыле хвост. (Это Мишкина бабушка так всегда говорит.) Но тут я сразу вспомнил про случай в стойле и подумал, что Машка, наверное, сама могла бы оттуда вылезти. А я не смог. И поэтому мне сейчас все кажется обидным. И тогда я просто спросил: