— Ха! — сказал Мишка. Он так здорово умеет говорить это «ха!», что каждый раз, когда он мне скажет «ха!», я себя чувствую страшно глупым. — Ха! — сказал Мишка. — Голова еловая! Она же его моментально охватит!!!
Я представил себе, как Мишкина бабушка будет охватывать этого старичка, и засмеялся.
— Смех без причины... — начал было Мишка, но я показал ему кулак, и... «признак дурачины» он не сказал, а сказал: — Охватит в смысле вовлекет...
— Вовлечет, — сказал я.
— Ну вовлечет... Вовлечет она его в свой этот кружок пенсионеров, и старый хрыч будет целыми днями списки ДОСААФ переписывать. От скуки сдохнуть можно!..
И как раз в это время раздался звонок. Мишка побежал открывать, а я уселся на багаж срочной отправки.
Слышу, Мишка говорит:
— Вам кого?
А какой-то дядька отвечает:
— Никого.
Мишка говорит:
— Нет, правда?
А дядька:
— Правда. — И проходит в коридор. Ничего такой дядька. Одет стильно. Чуть постарше Генки, чуть помоложе Бориса Ивановича. Как моя мама. Точно. И улыбается. И говорит:
— Здрасьте, братцы!
Мы говорим:
— Здравствуйте. А вы к кому?
А он подходит к двери Генкиной, то есть не Генкиной, а старичковой комнаты, достает из кармана ключ и заявляет:
— Я ни к кому. Я сюда.
Я от удивления даже с ящика спрыгнул. Спрыгнул и говорю:
— Между прочим, это чужая комната. Здесь уже один старичок пенсионер живет. Из цирка. Так что совать ключ в чужую дверь неприлично.
— Между прочим, сидеть на чужом ящике тоже неприлично...
— А чем вы докажете, что он чужой?! — разозлился Мишка.
— А чем вы докажете, что комната чужая? — прищурился на нас дядька.
Мы с Мишкой чуть не захлебнулись от злости.
— Ну, знаете! — закричал Мишка.
— Знаю, — сказал дядька. — Знаю. Не кричи, пожалуйста...
Тут я почувствовал, что дело неладно. Ну не мог же совершенно посторонний человек так спокойно лезть в чужую комнату.
— Постой, — сказал я Мишке. — Не вопи. Вы его сын? — спросил я у дядьки.
— Чей? — удивился он.
— Ну, этого пенсионера, который здесь живет.
— Который будет жить, — поправил меня дядька. — Нет, не сын.
— Но вы его родственник?
— Ближайший, — сказал дядька и повернулся к Мишке: — Послушай, петушок, а где здесь у вас телефон?
— Я вам не петушок! — окрысился на него Мишка.
— Прости, пожалуйста, я не знал, — виновато сказал дядька.
Я засмеялся. Мишка посмотрел на меня, как Юлий Цезарь на Брута. Но мне было на это наплевать, потому что этот дядька мне определенно нравился. Что-то в нем такое было...
— Ладно, Мишка, брось, — сказал я примирительно.
— Правда, Мишка, брось, — сказал дядька и похлопал Мишку по плечу. — Не обижайся. Мне позвонить нужно...