— А ты когда-нибудь слышала, как стук твоего сердца сливается со стуком мотора, несущего тебя вперед?! А ты могла бы понять ощущение летчика, когда машина и он становятся одним целым?
Вот это да!.. Ай да пьеса! Ай да автор! С ума сойти!.. Красота-то какая необычайная... Не устоять ей, пожалуй. Не устоять...
— Ну пусти, Дим. Ну убери руку... — услышал я сдавленный голос девчонки.
— Пожалуйста!.. — великодушно проговорил Димка, и я одобрительно покачал головой.
— Конечно, у вас работа опасная... — тоненько сказала девчонка. — Вам трудно — разве ж мы не понимаем?
Ах, какая милая девчонка... Мне даже захотелось погладить ее по голове. Она словно извинялась за свою неприступность.
— Нет, не понимаете! — воскликнул этот великий трагик. — Самый сложный рейс — Соломенцев! Самый опасный вылет — Соломенцев!..
Я испуганно приподнял голову. Вот ведь ужас-то какой!
— Посадки в пургу, полеты в грозовой облачности, спасение умирающих — все Соломенцев, Соломенцев, Соломенцев! Один не хочет, другой боится, третий не может... Кто летит? Соломенцев!
Мне показалось, что я слышу бурю аплодисментов, напрочь заглушивших прекрасную сопроводительную мелодию оркестра. Пауза. И снова зарыдали скрипки!..
— Соломенцев... — нежно повторила девчонка. И тут же робко попросила: — Ну Дим... Ну убери руку... Ну просят же как человека...
— Ну ладно, ладно... — согласился Димка хрипловатым голосом. — Слушай, а чего это ты, молодая, здоровая, и в сторожихах?..
— А тебе-то что? — В голосе девчонки послышались неприязненные нотки.
— Ну так... Просто странно.
Молчание. И тихо ответила девчонка:
— Ничего странного. Я с прошлого месяца на легкой работе.
— Что это за «легкая работа»?
Великий трагик уступил место простаку.
— Ну, в положении я... — смущенно сказала девчонка.
Я перевернулся на бок и запихал угол клеенчатой подушки в рот. Очень противно, но другого выхода не было!
— А муж где же? — растерянно спросил Димка.
— В армии...
И опять молчание.
— Так-так... — наконец сказал Димка. — Ну что ж... Счастливого дежурства.
— Спокойной ночи, Димочка! — ласково ответила девчонка.
А я быстро замотал свою голову старой кожаной курткой, потому что клеенчатая подушка меня уже не спасала...
Я наконец перебралась со своим медпунктом в новое помещение.
— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, — сказал Селезнев. — Это же почти абсолют счастья любого эскадрильного врача!
Действительно, медпункт получился очень миленьким. Каждому шкафчику, каждой тумбочке было найдено место, проведен телефон и поставлено переговорное устройство с динамиком и микрофоном для внутрипортовой связи. Я соорудила очаровательные занавески из внутренних домашних ресурсов и, воспользовавшись обилием свободного места, поставила у окна маленький столик для Ляльки. Все равно она почти весь день торчит у меня. Сама Лялька притащила свою скамеечку, краски, карандаши, бумагу и еще какую-то мелочишку. На столик она усадила старую драную обезьяну, вытертого вельветового медведя без левой лапы и ужасно некрасивую куклу Луизу.