– Пошли проверим.
– Что?
– Насколько я понимаю, это поможет нам увидеть Чодо. Оружие при тебе?
– Кое-что при мне.
– Хоть чему-то ты научился, а?
– Надеюсь! Какие трудности с Чодо? Я думал, ты сидишь крепко. Это я у него в черном списке.
– Не знаю. Я послал ему записку, что мне нужно с ним поговорить. По важному делу. Ответа я не получил. Раньше такого не было. Потом мне окольным путем намекнули, что обо мне не хотят слышать, и если я не дурак, то больше не стану никого беспокоить.
– Странно.
Это не укладывалось у меня в голове. Морли – крупный независимый предприниматель. Чодо должен был его выслушать.
– С тех пор как вы с Уингер там побывали, все очень странно. И становится все страннее. Мы спускались по лестнице. Я сказал:
– Вы помешались на усах. В чем тут дело?
– А что?
– Они везде. Тебе они идут. Стручку тоже пойдут, если он сумеет их отрастить. Но на роже Рохли они выглядят, как гнездо гадкой хищной птицы.
– Он за ними не ухаживает.
Морли метнулся к прилавку и сказал несколько слов Рохле. Я заметил отсутствие Уника и мокрые плечи Рохли. Но дух Уника оставался с нами. Дым стоял такой, что хоть топор вешай.
Когда идет дождь и дует ветер, в Танфере становится темно. Уличные фонари отказываются светить. Впрочем, они и стоят лишь на Холме и в Веселом уголке, а воры и хулиганы, опасаясь гнева наших повелителей, как светских, так и из преступного мира, уходят искать удачу в другие части города. В ту ночь на Холме было темнее, чем в душе священника. Мне это не понравилось. Я предпочитаю видеть приближающуюся беду.
Морли был возбужден, как ребенок, который собирается напакостить. Я спросил:
– Что ты об этом думаешь?
Я беспокойно озирался вокруг. Мы беспрепятственно приближались к дому леди Гамильтон, и от этого я встревожился еще больше.
Я не верю в удачу. Я верю в умножающиеся неудачи, в несчастья, которые затаились и накапливаются, а потом посыплются на голову одно за другим.
– Перелезем через стену и посмотрим, там ли карета.
– Ты мог бы давать уроки по применению тактических новинок Слави Дуралейнику.
Мне было не по душе его предложение. Нас могли арестовать. Нас могли ранить. Нам могли нанести непоправимый вред. Частные охранники на Холме гораздо более несдержанны, чем караульные, оплачиваемые государством.
– Не сходи с ума, Гаррет. Ничего не случится.
– То же самое ты говорил, когда обманом уговорил меня помочь доставить Большому Боссу того вампира.
– В тот раз ты не знал, что делаешь. Ну да. Как будто теперь я знаю, что делаю!
– С твоим оптимизмом долго не проживешь.
– Оптимизм – следствие правильной жизни.