– Ладно. Вот только сделаю петлю, накину на шею и крикну, чтобы тянули.
Я вцепился в веревку и начал по ней ползти. Каким-то чудом мне удалось добраться до крыши, хотя половину пути я передвигался зажмурившись. Краск прибыл следом за мной.
– Мне, Боб, начинает нравиться, как идут дела, – сказал ему Садлер.
Оказывается, у него есть имя? Удивительно. А я-то думал, даже мамочка звала сыночка Краском.
– Да. Все выглядит нормально. Пошли вниз.
Мы спускались на балкон, когда вернулся один из моркаров. Один-единственный. Он с шорохом вынырнул из тьмы и пронесся рядом, чуть не вызвав панику в наших рядах. Мы решили, что имеем дело с разведчиком, и ждали, когда вся орава последует за ним. Однако ничего не произошло.
Когда мы начали перемещаться в дом, у центрального входа снова поднялся шум. Мы замерли, прислушиваясь.
– Жуть какая-то, – прошептала Торнада.
– Что? – пискнул я.
– Все люди Чодо убрались в дом. Кто с кем дерется?
Я не знал кто, и мне было наплевать.
– Пусть себе развлекаются. У нас свои заботы.
К моему изумлению, мы проникли в дом без всякого труда.
Наш отряд очутился на третьем – самом верхнем этаже. Краск и Садлер настояли на том, чтобы проверить все комнаты, прежде чем мы начнем путь вниз. Не желали никого оставлять в тылу. Мы с Торнадой взяли па себя одну сторону длинного коридора, а Садлер и Краск – другую. Вскоре мы снова встретились в центре на площадке ведущей вниз лестницы.
– Нашли кого-нибудь? – спросил Садлер.
Я сказал правду:
– Несколько человек. Настолько пьяны, что едва дышат.
Некоторых я знал, и среди них, к моему изумлению, оказалось несколько порядочных, но общему мнению, людей, известных в деловых кругах и в обществе. Да, связи Чодо поистине безграничны.
– То же самое и у нас. Все они способны лишь пищать.
– Двигаем вниз?
Он утвердительно кивнул:
– Пригнитесь. Часть лестницы просматривается из бального зала.
Мне не доводилось бывать в этом крыле. Я вообще бывал лишь в парадных комнатах у входа, не считая посещения парня, заключенного в чем-то вроде подземной темницы замка Чодо.
Прежде чем пуститься в путь, мы прислушались. От парадного входа доносился шум. Где-то внизу громко и яростно ругались. Все это не имело к нам никакого отношения.
Краск двинулся первым. Парень так и не расстался со своим арсеналом. Казалось, двигаться бесшумно с таким грузом железа невозможно, но он как-то ухитрялся. Это удавалось и Садлеру и Торнаде. Я же, тренированный морской пехотинец, шагал практически с пустыми руками, но при этом шумел словно рота барабанщиков. Не знаю, может, мне это просто чудилось.