— Принеси дров и подай-ка мне этот прут, который выдает себя за вертел! И приготовь углей, углей, каналья! — время от времени рявкал капитан. — Да простит. мне бог, что я желал зла тому, кто терпит самые ужасные муки на свете! Да ты слышишь или нет, Ширфлинт?
Принеси еще дров! Мне нужен хороший огонь.
— Это невозможно, сударь, — испуганно ответил слуга. — Я уже подобрал здесь все, дрова слишком дороги в Бостоне, чтобы валяться на улице.
— Где ты держишь свое топливо? — спросил: капитан у Эбигейл, не замечая, что он говорит с нею так же резко, как и со своим лакеем. — У меня уже все приготовлено.
— Больше у нас ничего нет! — сказала Эбигейл скорбным голосом. — Божья кара постигла не только меня!
— Ни дров, ни еды! — с ужасом проговорил Полуорт, а затем, терев глаза, крикнул грубым голосом, чтобы скрыть свое волнение:
— Ширфлинт, негодяй, подойди поближе — отвяжи мою ногу!
Слуга с изумлением посмотрел на него, но, заметив нетерпеливый жест хозяина, тотчас повиновался.
— Расколи ее на мелкие куски. Дерево сухое — разом вспыхнет. Даже лучшая из них — я имею в виду ноги из плоти, — собственно говоря, не так уж полезна. Повару необходимы руки, глаза, нос, небо, а ноги ему ни к чему.
Говоря так, философ-капитан с невозмутимым видом уселся у очага и с помощью Ширфлинта мог уже вскоре приступить к кулинарному священнодействию.
— Есть люди, — без умолку болтал Полуорт, не забывая, однако, о стряпне, — которые едят два раза в день; есть и такие, которые едят только один раз в день.
Но я никогда не встречал людей с отличным здоровьем, которые не поддерживали бы свои телесные силы аккуратным приемом питательной пищи четыре раза в день.
Эти осады — проклятье человечества, и надо придумать, как на войне обходиться без них. Если солдат голодает, он становится вялым и меланхоличным; накормите его, и тогда сам черт ему не брат! Не так ли, мой милый? Ты любишь окорок сочный или хорошо поджаренный?
Вкусный запах жаркого заставил страдальца приподняться, и он жадными глазами следил за каждым движением своего неожиданного благодетеля. Пересохшие губы Джэба нетерпеливо шевелились, и каждый взгляд его потускневших глаз говорил о том, как сильна власть голода над его слабым рассудком. На вопрос капитана он ответил просто и трогательно:
— Джэб неразборчив в еде!
— Так же, как и я, — подхватил педантичный гурман, переворачивая на огне кусок мяса, который Джэб уже пожирал в своем воображении, — но, несмотря на спешку, надо делать все по порядку, чтобы получилось хорошо.
Еще разок перевернем, и это мясо будет достойно хоть принца. Ширфлинт, принеси вот тот черепок — когда аппетит так велик, можно обойтись и без изящной посуды…