— Русалка, — прошептал Корнеев.
Лайма надеялась, что он имеет в виду исключительно красоту ее тела, от изгибов которого нельзя было оторвать глаз. Женщина наклонилась, поковырялась в траве, а когда разогнулась, в руках у нее оказался не то мешок, не то пакет. Она потрогала ногой жидкое серебро воды, присела и опустила в озеро руку. Как будто достала оттуда что-то и засунула в пакет. Повторила эту процедуру несколько раз.
Лайму при одном взгляде на нее пробрало до костей. Вряд ли вода была такой уж холодной, но вот лазить рукой в полной темноте в озеро… Одна, в таком месте, в такое время… Лайма только теперь обратила внимание на прическу женщины, которая на просвет напоминала головку астры — волосы были короткими, а пряди торчали в разные стороны — поднялась на цыпочки и выдохнула Корнееву куда-то в подбородок:
— Это Саша!
— Я уже понял, — шепнул он. — Что она делает? Ловит головастиков?
Лайма содрогнулась от отвращения и подумала, что если они сейчас окликнут бедняжку, одной нормальной певицей в стране станет меньше. Или одной свихнувшейся больше.
— Дадим ей уйти? — снова шепнула она, когда в ответ на ее нетерпеливые подергивания он наклонил голову. Плеск воды позволял им хоть как-то переговариваться.
— Думаю, пусть идет, командир. Если, конечно, у нее здесь не назначена встреча.
Никакой встречи у Саши назначено не было. Она некоторое время хлопала и шуршала своим пакетом, потом повесила его на ближайший куст, а сама принялась за омовение. Причем делала такие движения руками, словно намыливалась мылом.
«Какая отважная женщина!» — восхитилась Лайма про себя. Саму бы ее никакая сила в мире не заставила мыться в таком месте, да еще в полном одиночестве! Пользуясь «служебным положением», Корнеев не сводил с певицы глаз до тех пор, пока она не вышла из воды и не надела свою нехитрую одежку. Тогда он потянул Лайму за руку, заставив сесть на корточки. Мысль о насекомых, которые могут забраться под одежду, на некоторое время буквально парализовала ее.
Тем временем Саша накинула на голову капюшон и отправилась домой, освещая себе путь фонариком. Она прошла довольно близко от соглядатаев, но головой по сторонам не вертела и их не заметила. Лайма старалась дышать как можно тише, Корнеев возбужденно сопел.
Как только свет Сашиного фонарика поглотила темнота, он зажег свой собственный. Сразу стало как-то неуютно и неромантнчно.
— Что она тут делала? — спросил Корнеев вполголоса. — Насколько я могу судить, озеро должно быть глубоким.
— Может быть, оно мелкое, как лужа? — не согласилась Лайма.