— Боже! — воскликнула она. — Неужели нет никакого способа его успокоить?
— Он сам успокоится, — махнул рукой Бондопаддхай и как ни в чем не бывало отправился спать.
В дверь тем временем настойчиво постучали. Лайма отодвинула кресло и спросила:
— Кто там?
— Горничная, — ответил испуганный голосок. — У вас все нормально?
Лайма опасливо приоткрыла дверь и, убедившись, что это действительно горничная, позволила ей взглянуть на валяющегося посреди комнаты Пудумейпиттана.
— Наш гость молится своему богу, — сказала она.
Гость между тем продолжал голосить, а для полного счастья начал еще вскидывать и опускать голову, трескаясь лбом о паркет. Увидев, что индус вопит сам по себе, а вовсе не потому, что его пытают, горничная совершенно успокоилась и строго заметила:
— Скажите ему, что после одиннадцати у нас не молятся.
— Обязательно скажу, — фальшиво улыбнулась Лайма.
Пудумейпиттан неожиданно затих на полу, она заперла дверь, но не успела усесться в кресло, как зазвонил мобильный телефон. Не тот, который ей выдал Дубняк, а ее собственный. «Болотов» — высветилось на экранчике.
— Привет, Алексей! — напряженно сказала Лайма.
Чувствовала она себя при этом так, как будто Болотов застал ее в постели с другим мужчиной. Лайма даже покраснела и села очень прямо, как школьница, которой сделали замечание. Господи, она так долго выстраивала свою жизнь! Все раскладывала по полочкам, училась вести себя самым достойным образом, добивалась уважения коллег… И вот — пожалуйста: сидит в гостинице с двумя индусами, за которыми охотятся убийцы, в сумке у нее пистолет и фальшивый паспорт. А ночевать она собирается в обществе двух агентов безопасности.
— Послушай, он согласился на встречу! — воскликнул Болотов, который, конечно, даже не догадывался о ее душевных терзаниях.
— Кто? — не поняла Лайма.
Жених выскочил из другой ее жизни, словно кукушка из часов, и она никак не могла сообразить, о чем он толкует.
— Государев согласился встретиться, — уже спокойнее повторил тот. — Только одно «но». Он согласился встретиться или с тобой, или с Любой. Со мной не желает. О вас он знает от Сони. Ну, о том, что вы ее лучшие подруги. А я для него — темная лошадка.
— Может быть, он подумал, что ты — журналист?
— Дурочка, журналистов он должен встречать с распростертыми объятиями. Чем больше о нем пишут всякой ерунды, тем шире круг его почитателей. Думаю, он просто не хочет подпускать к себе незнакомого человека. Может, я маньяк и брызну ему в лицо кислотой?
— Давай позвоним Любе… — горячо начала Лайма, но Болотов тут же перебил ее: