Она разрыдалась.
— Ну пожалуйста, не плачьте. — Он достал носовой платок, затем, увидев, что он заляпан грязью, снова сунул его в карман. — Не плачьте, Генри.
— Я никогда не плачу, — рыдая, произнесла она, с трудом вставляя слова между всхлипываниями.
— Я знаю. — Нагнувшись, Данфорд принялся успокаивать ее.
— Я столько лет не плакала!
Он верил ей. Невозможно было представить рыдающую Генри. Невозможно, хотя именно этим она и занималась у него на глазах. Она была такой сильной, хладнокровной, словом, ей не полагалось плакать. У него защемило сердце оттого, что именно он был причиной ее слез.
— Тише, тише, — шептал он, неловко похлопывая ее по плечу. — Ну-ну. Все хорошо.
Она вздохнула несколько раз, пытаясь успокоиться, но это не помогло. Данфорд беспомощно огляделся вокруг, будто зеленые холмы могли подсказать ему, как успокоить ее.
— Пожалуйста, не надо.
Это было ужасно.
— Мне некуда идти, — причитала она. — Некуда. И не к кому. У меня ведь нет никого.
— Ш-ш-ш. Все хорошо.
— Мне хотелось остаться здесь. — Она всхлипнула и неровно задышала. — Мне просто хотелось остаться здесь. Разве это так плохо?
— Конечно, нет, моя милая.
— Ведь это мой дом. — Она взглянула на него. Из-за слез ее серые глаза, казалось, отливали серебром. — По крайней мере был моим домом. А теперь он ваш, и в вашей власти сделать с ним что угодно. И со мной. И, о Боже, я такая дура. Вы должны ненавидеть меня.
— Это не так, — машинально сказал он. И это, конечно, было правдой. Она чертовски досаждала ему, но то, что он чувствовал, не было ненавистью. На самом деле ей удалось заслужить его уважение, а это было непросто. Ее методы были несколько странными, но ведь она боролась за самое дорогое, что у нее было. Не многие люди могли похвастаться такой чистотой помыслов.
Пытаясь успокоить Генри, он снова погладил ее по руке. Что это она говорила о его власти над ней? Странно. Да, конечно, при желании он мог бы выгнать ее из имения, но и только. Хотя что могло быть хуже, чем лишить ее дома? Ее горе было вполне объяснимо. И все же что-то показалось ему странным. Надо будет обязательно поговорить с ней об этом, когда она успокоится.
— Так вот, Генри, — начал он, решив, что уже пришло время развеять ее страхи. — Я не собираюсь выгонять вас из поместья. Зачем мне это? И потом, разве я хоть раз дал повод так думать?
Она тяжело вздохнула. Ей вдруг пришло в голову, что уже пора переходить в наступление. Генри взглянула на него. Он казался таким искренним. А может, и не было никакой надобности в этой необъявленной войне? Быть может, следовало узнать получше нового лорда Стэннеджа, прежде чем отправлять его в Лондон?