Миша в задумчивости постучал пальцами по столу. Осмотрелся и, увидев возле себя на подоконнике пачку свежих газет, потянул их к себе. Взял верхнюю, губы его скривились. Он отодвинул газеты обратно на подоконник.
– Жизнь – забавная штука, – сказал он и вздохнул. Хочешь сделать человеку приятное, а в результате приходится делать вид, что ты – подводная лодка…
Виктор внимательно вслушивался в каждое слово гостя, но смысл сказанного был неуловим, как летящая по ветру паутинка.
– Налей еще, – попросил Миша.
Выпив вторую рюмку, он вышел в коридор, оттуда заглянул в комнату, где на диване мирно спала Соня. Снова вернулся на кухню.
– Ты, наверно, хочешь знать, что случилось? – медленно, уже более расслабленным голосом спросил Миша, глядя в глаза Виктору.
Виктор промолчал. Ему уже ничего не хотелось узнать – он хотел спать и странность поведения Миши-непингвина начинала его утомлять.
– Ну ты-то уже знаешь о стрельбе и взрывах? – спросил Миша, кивнув в сторону газет.
– Ну?
– А знаешь, кто во всем этом виноват?
– Кто?
Усталая и недобрая улыбка Миши затянула паузу.
– Ты… – сказал он Виктору.
– Я? – удивился Виктор. – Как это – я?
– Ну не совсем ты, конечно… Но без тебя этого бы не произошло… – Миша смотрел не моргая на Виктора, но Виктору казалось, что он смотрит куда-то дальше, сквозь него. – Просто тебе было хреново, я это видел. Я у тебя спросил – почему? Ты сказал. Мы были откровенны, мне именно эта детская откровенность в тебе и нравится… Ты хотел, чтобы твои «штучки» в траурных рамках печатались. Это понятно. Я у тебя и спросил тогда, кто твой любимый будущий покойник… Просто хотелось сделать тебе приятное…
Налей еще.
Виктор поднялся, налил коньяка Мише и себе. Посмотрел на свои руки, заметил что они дрожат.
– Ты хочешь сказать… – оторопело проговорил Виктор. – Что Якорницкого… ты?
– Не я, а мы… – поправил его Миша. – Но ты не беспокойся, он этого больше, чем заслуживал… Другое дело, что с его смертью «осиротело» несколько любителей приватизации, у которых он уже взял авансы… Кроме того, у него хранились какие-то бумажки, которыми он продлевал себе безопасность и жизнь, бумажки, касающиеся его коллег по парламенту… У них там, наверху, тяжелая жизнь… Как на войне…
Наступившая затем пауза затянулась. Миша смотрел в окно. Виктор лихорадочно обдумывал только что услышанное.
– Послушай, – наконец заговорил он, – а в смерти его любовницы я тоже… замешан?
– Ты не понял, – спокойным учительским голосом проговорил Миша. – Мы с тобой вытащили нижнюю карту из-под карточного домика, и все, что произошло потом – это просто полный обвал. Теперь надо переждать, пока уляжется пыль…