Захотелось чаю и Виктор прошел на кухню. За окошком уже темнело. Он включил свет и услышал, как забурчал старый холодильник. Удивленный, Виктор открыл холодильник и заглянул внутрь. Позеленевшая колбаса и открытая банка сгущенного молока. Он достал банку. Нашел в кухонном пенале пачку чая, заварил.
К ощущению уюта, чужого уюта, примешалась тревога. Виктор пил чай и заедал его сгущенкой, затвердевшей от времени. С улицы доносились то разговоры проходивших под домом людей, то шум проехавшей машины.
В горле почему-то першило и Виктор налил себе вторую чашку чая. Выпил и вернулся в комнату. Включил там свет. Заглянул в кабинет, заставленный книжными шкафами и полками. Подошел к письменному столу. Зажег настольную лампу – тоже старую, на мраморной ножке. Сел на стул, обитый черной кожей.
На столе лежали какие-то тетради, записные книжки. Возле лампы Виктор заметил толстый ежедневник и взял его в руки. Пролистал – на страницах метался бисерный спешащий почерк, вразброс лежали бумажки-закладки.
Ежедневник сам раскрылся на одной такой закладке – вырезке из газеты.
Виктор придвинулся поближе к лампе. В вырезке сообщалось о том, что Великобритания подарила Украине Антарктическую станцию. В конце информации ее автор обращался за помощью к потенциальным спонсорам, без денег которых невозможно было отправить украинских ученых в Антарктиду. Тут же приводился телефон для справок и номер банковского счета для спонсорской помощи.
– Зачем Украине Антарктида? – подумал Виктор и пожал плечами.
На этой же странице заметил какую-то квитанцию о почтовом переводе.
Поднес к глазам и ошалел – Пидпалый отправил на этот «антарктический» счет пять миллионов купонов – должно быть все свои сбережения…
Отложив квитанцию и вырезку из газеты на стол, Виктор всмотрелся в записи старика, но смог разобрать только отдельные слова – почерк Пидпалого словно кодировал его записанные мысли, делая их недоступными постороннему.
Опять Виктор ощутил тревогу. И кончики пальцев зачесались, словно от прикосновения к чему-то непонятному, необъяснимому.
Виктор помнил о своем обещании старику. Помнил, но не хотел сейчас об этом думать. И хотя он пришел сюда, не думая о причине, но ведь именно это обещание и привело его в квартиру Пидпалого. И холодные ключи в ладони, спрятанной от мороза в кармане – они вели его сюда, как компас.
И вот он сидел среди вещей и бумаг, которые уже никому не принадлежали. Среди целого мира, оставшегося без своего создателя и хозяина. Старик не хотел, чтобы к этому миру прикасались посторонние, он не хотел, чтобы кто-то видел разрушение этого маленького уютного мира, календарь которого словно запаздывал на три – четыре десятка лет.