Дугал фыркнул и вернулся к своей работе. – Для меня это даже круче, чем если бы он был Дерини – чудотворец! Что касается меня, то я с радостью научился бы Вашему трюку.
– Моему трюку?
– Усыплению пациента перед тем, как приступать к работе с ним. С точки зрения полевого хирурга, это Божий дар, вне зависимости от того, откуда происходит эта способность, хотя я подозреваю, что Церковь со мной не согласится. Не касаясь мужества бедняги Берти, если бы Вы не сделали того, что сделали – чем бы это ни было – он не смог бы не дергаться, пока я зашиваю рану. Я думаю, что это была Ваша… Деринийская магия?
Как загипнотизированный, Келсон смотрел, как окровавленные руки Дугала движутся вверх и вниз, зашивая рану, и он был вынужден тряхнуть головой, чтобы придти в себя.
– Мне кажется, что у тебя есть своя магия, – пробормотал он, восхищенно глядя на Дугала. – И, слава Богу, я, кажется, тебя не пугаю. Ты даже представить не можешь, какое облегчение я испытал, сумев использовать свои возможности для чего-то вроде этого. Ведь я уверен, что это именно то, для чего они изначально предназначались, а не для того, чтобы испугать тебя или кого-нибудь еще.
Улыбаясь, Дугал завязал последний узелок и, обрезав кетгут, посмотрел на Келсона честным, открытым взглядом приграничного жителя.
– Мне кажется, что когда-то мы поклялись на крови, что мы будем братьями до самой смерти, – сказал он негромко, – и будем творить добро всеми возможными способами. Почему я должен бояться своего брата только из-за того, что ему было даровано больше возможностей творить добро? Я знаю, что Вы никогда не причинили бы мне вреда… брат.
Пока Келсон пытался придти в себя от удивления, Дугал дернул головой и вернулся к своей работе, промывая швы чистой водой и привязывая к ране горсть сухого мха.
Когда Келсон вымыл руки и вытер их краем туники пациента, он почувствовал, что его, по крайней мере, понимают. Он не был уверен, что он понимает человека, стоящего на коленях напротив него, но он не думал, что тот задается вопросом о том, что только что произошло между ними. Он забыл как хорошо иметь друга своего возраста, которому он мог бы доверять. Коналл был его возраста, а Пейн и Рори – чуть-чуть моложе, но это было не то. На них, в отличие от него и Дугала, не лежало ответственности равной ответственности взрослых людей. Морган и Дункан, конечно, понимали его, как, может быть, и дядя Найджел, но даже они были далеки от него в силу своего возраста и опыта и не всегда могли быть рядом. Келсон облегченно вздохнул, когда увидел, что Дугал, наконец, ополоснул руки и вытер их серым полотенцем, испачканным кровью.