К счастью, за пределами консистории, мало кто знал, что Дункан – Дерини и за пределами круга посвященных Дункан мог подтвердить что угодно, при условии избежания им публичных свидетельств использования магии, невзирая на слухи и домыслы, о которых шептались. Большинству он не был известен как Дерини, но его знали как помощника Дерини – в первую очередь, Моргана и короля. Арилан, назначенный теперь епископом Дхасским, тоже был Дерини, но из всех епископов об этом знал только Кардиель, и еще несколько человек из числа тех, кто не имел епископского ранга, поскольку два года назад, во время столкновения с Венцитом на Ллиндрутских Лугах ни Арилан, ни Дункан не проявили своих способностей Дерини. Морган не доверял Арилану полностью, но, в то же время, признавал, что именно Арилан и Кардиель вызвали осторожное принятие Дерини духовенством Гвинедда. Разумеется, без их поддержки Дункан не мог и надеяться на избрание епископом.
Недоверие меарцев Дункану практически полностью было вызвано церковным саном Дункана, поскольку после смерти его отца, не имевшего других наследников, Дункан получил титулы герцога Кассанского и графа Кирнийского – титулы, которые когда-то принадлежали Древней Меаре. Для меарских сепаратистов, создающих основу для возрождения Меары, кассанский герцог, лояльный гвинеддской короне, был просто политическим раздражителем у северной границы Меары, за которым надо присматривать и с которым надо работать, как присматривали и работали с отцом Дункана; но если этот герцог оказывается еще и высокопоставленным священником, а место единственного епископа Меары становится вакантным, положение сильно осложняется. Кассанский герцог-роялист, ставший вдобавок еще и епископом Меары, получил бы слишком большую власть, как духовную так и светскую, над двумя обширными областями.
Действительно, назначение Дункана в любую епархию рассматривался бы в Меаре с подозрением; поскольку даже если он сам мог не иметь никаких устремлений к тому, чтобы занять пост в Меаре, его пожелания, основанные на политике, могли бы оказать большое влияние на выбор человека, который был бы назначен епископом Меары. Поэтому монсиньор Герцог Кассанский представлял собой угрозу, несмотря на то, что казался невинно выглядящим секретарем-священником, тихонько сидящим возле Архиепископа Ремутского.
Снова подавив кашель, Морган снова поглядел вниз, на зал консистории, где Келсон заканчивал свою речь, затем медленно оглядел себя, размышляя над усилиями, потраченными за последние два года на то, чтобы сделать его имидж менее устрашающим. Ушло в прошлое мрачное черное одеяние, в котором Морган появлялся, будучи тенью Бриона и его доверенным лицом. Кардиель честно сказал ему, что такая манера только укрепляет сохраняющееся у многих людей понятие о Дерини как об исчадии ада.