– Видите его смерть, вы хотите сказать? – предположил Адам.
Перегрин стиснул губы.
– Ну, не каждый раз. Но достаточно часто, чтобы убедиться в том, что писать кого-либо старше среднего возраста – это напрашиваться на помрачение рассудка.
– Вот почему последние годы вы пишете в основном детей, – договорил за него Адам и кивнул. – А что заставило вас написать леди Лору?
– Вы когда-нибудь пытались сказать “нет” леди Лоре? – Перегрин немного недоверчиво покосился на Адама. – И потом, поначалу мы договаривались только о портрете ее внуков. Только когда я уже начал работу, она попросила, чтобы ее тоже включили в композицию. Едва ли я мог отказать ей: из всех моих покровителей она была самой доброй и щедрой – почти как родная мать, если вам это интересно. Вот почему, когда я понял, что я пишу…
Он глубоко вздохнул и попробовал продолжить рассказ:
– Я пытался убедить себя, что все это неправда, – прошептал он. – Собственно, это все, что я мог сделать, чтобы продолжать работу. Я пытался отделаться от этого знания, но не мог. А потом еще вы появились – и продолжать отрицать это было уже просто невозможно. Теперь она умерла, как я и предвидел. А я… У меня и слез-то больше не осталось оплакать ее.
Он закрыл лицо руками, и все тело его содрогнулось от всхлипа. Адам протянул руку и осторожно положил на его худое плечо.
– Перегрин, – негромко произнес он. – У леди Лоры Кинтул диагностировали рак примерно полгода назад. Это было задолго до того, как вы начали работу над ее портретом. Предвидеть чью-то смерть и вызывать ее – разные вещи.
Перегрин не откликнулся, поэтому Адам зашел с другой стороны.
– Вы видите что-нибудь, кроме смерти?
Перегрин слабо мотнул головой.
– Что еще вы видите? – настаивал Адам. Перегрин оторвал лицо от рук, отчаянно пытаясь совладать с эмоциями.
– Ну… это трудно описать, – неохотно сказал он. – Я вижу… Ну, что-то вроде того, что видел, когда был совсем маленьким. Иногда только фон меняется, словно я заглядываю в другое время или в другое место. Иногда меняется само лицо – когда я смотрю на него под другим углом или в другом освещении. Это тот же самый человек – но в чем-то немного другой.
Адам кивнул:
– Можете привести пример?
Перегрин прикусил губу.
– Взять, например, хоть вас. Даже сейчас я не знаю наверняка, как вы выглядите. Что-то в вас продолжает меняться. Я вижу вас не таким, каким видел минуту назад.
Адам продолжал внимательно слушать.
– Вы хотите сказать, вы видите мою смерть?
От этого вопроса Перегрин вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
– Нет. Не смерть… – Он прищурился, наклонив голову сначала в одну сторону, потом в другую, словно пытаясь найти верную точку зрения.