— В чем дело, мой дорогой?
— Вот в чем, мама… Тебе я, конечно, могу честно признаться… Я был ужасный мот… Люди злоупотребляли моей щедростью, и сейчас я остался совершенно без денег. Как я могу пойти куда-нибудь с Агнес, когда у меня в кармане пусто? — Он говорил стыдливо, изображая жертву собственного великодушия. — Я привык всегда иметь при себе немного денег. Это так унизительно — ходить с пустым карманом, особенно когда я с дамой и только что вернулся в родной город. Ты бы не могла меня выручить, пока я опять начну зарабатывать?
Она без колебаний нашла его просьбу вполне основательной. Она так и думала, что ее сын, привыкнув вращаться в высшем обществе, где все очень расточительны, не мог сидеть в Ливенфорде без копейки. Еще менее можно было от него требовать, чтобы он в таком бедственном положении ухаживал за мисс Мойр и сопровождал ее повсюду. В порыве этого нового душевного единения с сыном она отбросила всякое благоразумие и с великолепной самоотверженностью молча встала, отперла свой ящик и извлекла оттуда квадратную коробку с сбережениями, которые предназначались для уплаты первого взноса в счет ее долга. Она с обожанием посмотрела на Мэтью, не думая о том, что будет, помня только, что она — мать этого любящего и преданного сына.
— Это все, что у меня есть, сынок, — сказала она спокойно, — и наскребла я эти деньги с трудом, на очень важное и необходимое дело. Но я дам тебе часть их.
У него глаза разгорелись, когда мать открыла коробку и достала фунтовую бумажку.
— Это тебе на карманные расходы, сынок, — сказала она просто, протягивая ему бумажку. В изможденном лице светилась любовь, сгорбленная фигура наклонилась немного к Мэту. — Я охотно даю их тебе. — То была жертва, полная высокой и трогательной красоты.
— А сколько у тебя там всего? — спросил Мэтью, встав и подойдя к ней вплотную. — Там, кажется, целая уйма денег!
— Около трех фунтов, — ответила она. — И как трудно мне было собрать их! У нас теперь дела плохи, Мэт, хуже, чем ты, может быть, думаешь. К концу месяца мне эти деньги понадобятся все, до последнего пенни.
— Мама, дай их мне на сохранение, — вкрадчиво убеждал ее Мэт. — Я их буду хранить до конца месяца, не растрачу, не бойся. Не все ли равно, будут они лежать у меня в кармане или в этой старой жестянке? Что за смешное место для хранения денег! Я буду твоим банкиром, мама, хорошо? А мне приятно будет чувствовать, что у меня есть какой-то запас, хотя бы мне никогда и не понадобилось к нему прибегнуть. Просто спокойнее как-то знать, что имеешь при себе деньги. Ну же, мама! Один фунт — это все равно, что ничего, для такого человека, как я. — Он с ласковой настойчивостью протянул руку.