«Что ж, в целом жизнь при вегетарианском кафе оказалась не такой уж паршивой, подумал Джонас вечером в воскресенье, когда были вымыты последние тарелки и пришло время закрываться. Доводилось бывать в местечках и похуже. Посетители кафе» У нас без мяса» были, конечно, с претензией, зато безобидные. Они всеми силами старались выглядеть беззаботными и шикарными, вовсю демонстрируя прекрасные манеры и хорошую спортивную форму… Да Бог с ними, пускай себе выпендриваются! Зато щедро дают на чай, грех жаловаться…
Могло быть и хуже.
Неприятные воспоминания о паре-тройке случаев из бывшей практики официанта лишний раз убедили Джонаса в этом.
Сегодня вечером посетителей было немного, но Верити, как назло, просчиталась и супа-пюре из брокколи получилось гораздо меньше, чем требовалось. Джонас заметил, что хозяйка сильно перепугалась. Он почувствовал почти непреодолимое желание притянуть ее к себе, чмокнуть в кончик вздернутого носа и заверить, что это все пустяки. Но Джонас справился с искушением. Он был далеко не идиот.
Он прекрасно понимал, что этот поцелуй обернулся бы немедленным расчетом и вылетом за двери кафе «У нас без мяса». У хозяйки язычок острее бритвы, по сравнению с ним даже припрятанный в сумке нож казался Джонасу тупой железякой.
Отвратительный характер позволял Верити без зазрения совести устраивать ему жуткие выволочки.
«Скандалистка!»— решил Джонас после длительного беспристрастного размышления о характере Верити Эймс. Меньше всего на свете ему хотелось бы ссориться со своей хозяйкой. А больше всего хотелось заставить ее улыбнуться.
Надо сказать, что улыбка у этой мегеры была просто ослепительная. С самого первого раза Джонас был очарован, да что там очарован — покорен! Он давно заметил, что как только лицо Верити озарялось этой удивительной — теплой, лучистой и чувственной — улыбкой, он тотчас же прирастал к месту и с тупым изумлением пялился на нее.
Любой ощущал себя избранным, стоило Верити улыбнуться ему. И самого Джонаса эта улыбка влекла гораздо сильнее, чем все сокровенные тайны собственного прошлого.
Так улыбается только женщина, способная беззаветно отдать себя любимому. Более того, такой женщине мужчина может без колебания доверить свою жизнь, свою любовь и саму честь.
Эта улыбка заставляла поверить в невероятное — в то, что целомудрие может соседствовать с настоящей, земной чувственностью. Эта улыбка чистейшей невинности в то же время недвусмысленно обещала будущую безоговорочную капитуляцию. Она словно давала священный обет подарить это все с такой трогательной доверчивостью и страстной щедростью, что кто посмел бы косо посмотреть на мужчину, совершившего пару-тройку зверских убийств ради того, чтобы эта улыбка принадлежала ему одному!