Саймон закашлялся, поперхнувшись глотком бренди.
— Уверяю вас, я не чувствую себя женившимся по принуждению. Я редко делаю то, чего не хочу делать.
— Охотно верю, милорд, и все-таки вам следует признать, что я привела достаточно веские аргументы в пользу нашего союза. Я не могу обременить свою совесть еще и тем, что потребую от вас выполнять супружеские обязанности, кроме всего прочего… Вы и так уже дали мне очень много — свое имя. И было бы величайшей несправедливостью и жадностью с моей стороны ждать от вас чего-то большего.
— Очень разумно, дорогая моя. — Саймон глядел на нее с почтительным вниманием.
Она казалась исполненной решимости сохранить благородство и отказаться от своих собственных нежных чувств. Между тем один лишь ее вид возбуждал его так, как не возбуждала за все эти годы никакая другая женщина. Он с трудом сдержал внезапный порыв увлечь Эмили на ковер и осуществить свои права прямо здесь и прямо сейчас.
Его пронизала дрожь откровенного желания. Саймон был ошеломлен, когда понял, что его непоколебимое самообладание, кажется, под угрозой. Он никогда еще не терял самообладания из-за женщины.
— Саймон? Что-нибудь не так?
Он покачал головой и медленно поставил свой бокал с недопитым бренди. Проклятье! Тут распоряжается он. Это он принял решение жениться, что бы там Эмили ни фантазировала. Он выбрал путь мести — мести, которая настигнет всю их семейку. Переспать сегодня с Эмили означает лишь сделать на этом пути еще один шаг.
Бродерик Фарингдон сейчас, наверное, скрежещет зубами. Фарингдон — каким бы он ни был, — в конце концов, мужчина и отец. И не может не понимать, что к утру его дочь будет полностью принадлежать врагу — так, как женщина может принадлежать мужчине. Она будет потеряна для Фарингдонов навсегда.
Но сначала надо уговорить этого эльфа отдаться во власть ее собственных чарующих чувств, напомнил себе Саймон.
— Не волнуйтесь, дорогая моя, — задумчиво произнес он. — Я просто размышлял об одном весьма существенном обстоятельстве, которое вы, похоже, упустили.
— Каком?
— Вы утверждаете, что мы обладаем возможностью редкой метафизической формы общения.
— Я всем сердцем верю в это, Саймон. Иначе я никогда бы не настаивала на браке. Клянусь вам.
Он кивнул:
— И вы хотите, чтобы необыкновенная связь между нами ширилась и крепла, не правда ли?
— О да, милорд. — Ее глаза сверкали, как драгоценные камни. — Я всем сердцем желаю этого. Это моя заветная цель, и я готова тяжко трудиться ради ее достижения.
— Достойное стремление, и уверяю вас, я тоже его разделяю.
— Саймон, если бы вы знали, как мне радостно слышать это.